"Кристофер Бакли. Зеленые человечки" - читать интересную книгу автора

симфоническом оркестре; и необъятный, внушительный, обходительный,
сладкоголосый Бертон Галилей - юрист, лоббист, друг президентов, который
отверг пост судьи в Верховном Суде, потому что не захотел отказаться, как он
по секрету шепнул Баниону, от одной "кошечки - этого бесценного дара
человечеству". Кто еще? Новый руководитель протокольного отдела из
государственного департамента, как ее там, Мэнди что ли; французский посол,
бразильский посол, канадский посол, индонезийский посол, пытающийся с грехом
пополам объяснить другим дипломатам недавнее решение правительства его
страны "успокоить" еще один десяток тысяч жителей восточного Тимора;[9] да
архитектор с супругой, которую Банион на дух не переносил, потому что она
заявила ему, что никогда не смотрит телевизор.
Появился дворецкий, неся в руках поднос с бокалами: "кровавая Мэри",
шампанское, белое вино и газированная вода с лаймом. Банион взял стакан
газировки и застыл в ожидании почестей. Отмахнулся от предложенных сандвичей
с кресс-салатом: не очень-то ловко принимать комплименты с набитым зеленью
ртом.
Битси подошла к нему первой, таща за собой Тайлера Пинча. На ней был
шикарный двубортный пиджак, жемчужное ожерелье, золотые сережки. Худенькая,
изящная, с безупречно белозубой улыбкой и большими, широко распахнутыми
глазами, будто она все время чему-то удивлялась. У нее были южные корни,
как, впрочем, и у большинства истинных вашингтонцев. Ее отец мог часами
рассказывать о фамильном древе, которое можно было проследить чуть ли не с
начала нашей эры.
Банион и Битси повстречались двадцать лет назад; в ту пору оба были
молодыми специалистами, проходившими летнюю практику на Капитолийском холме
и участвовавшими в программе "Светлое Будущее". Участники этой программы,
молодые начинающие карьеристы, приезжали в Вашингтон, чтобы помелькать перед
правящей элитой. Банион, застенчивый очкарик, который никогда не пользовался
успехом у женщин, влюбился в Битси сразу. Надо сказать, все практикантки
лезли из кожи вон, стараясь выглядеть как можно хуже, чтобы мужчины
воспринимали их всерьез. Одна Битси всегда выглядела на все сто, каждое
утро - новая блузочка, туфли-лодочки, чулки, плиссированная юбочка и аромат
духов "Уайт Шоулдерс", от которого Банион сразу же заводился. В один
прекрасный день он, набравшись наглости, все-таки пригласил ее на свидание.
К его великому удивлению, она приняла приглашение.
В ту лунную ночь, после симфонии в Кеннеди-центре,[10] они сидели на
мраморных ступенях моста Мемориал-Бридж, и Банион с пеной у рта рассказывал
ей о своем выпускном сочинении, посвященном решению Франции отказаться от
участия в военных программах НАТО в 1966 году. Битси была очарована. Из
Оксфорда, где он скрывался, уклоняясь от собственного "вступления" во
вьетнамскую войну, Банион писал ей страстные письма о зарождении Общего
рынка. Они поженились в Церкви Слова Христова в Джорджтауне. Все было
разыграно как по нотам, в соответствии с "протоколом". На церемонии
присутствовал государственный секретарь Соединенных Штатов, старинный друг
родителей Битси. Прием состоялся в клубе "Чеви-Чейс", медовый месяц они
провели на Бермудах. По возвращении обоих ожидала работа: Битси - в отеле
"Хэй-Адамс", в отделе маркетинга и сбыта; Баниона - в администрации сенатора
Германикуса П. Дельфа из Северной Каролины; и, как оказалось, очень вовремя,
поскольку Дельф как раз начал давать показания по делу о причастности ЦРУ к
неудачной попытке убийства канадского премьер-министра. Это было началом