"Джордж Бьюкенен. Мемуары дипломата " - читать интересную книгу автора

перегруппировка держав. Граф Витте всегда считал, что главным рычагом
русской иностранной политики является возможно более тесное соединение с
Германией, и поэтому называл англо-русское согласие ошибкой, связавшей
России руки. Подобных же взглядов придерживалась и германская партия при
дворе, противопоставляя материальную выгоду союза с Германией
проблематической пользе соглашения с Англией. Даже очень расположенные к нам
лица задавали себе вопрос о практическом смысле соглашения с государством,
на активную поддержку которого нельзя рассчитывать в случае войны.
Поэтому меня не удивило, когда в аудиенции 3 апреля царь сам заговорил
об англо-русских отношениях. Мы говорили о взглядах, выраженных графом Витте
в нововременских статьях, и его величество высмеял мысль о перегруппировке
держав. Как бы ни хотелось ему сохранить хорошие отношения с Германией, союз
с ней был, по его словам, невозможен, помимо прочих причин, еще и потому,
что Германия старалась занять такое положение в Константинополе, которое
позволило бы ей запереть Россию в Черном море. Заметив, что международное
положение при разделении Европы на два лагеря не очень предрасполагает к
спокойствию, царь сказал: "Я бы очень хотел видеть тесную связь между
Англией и Россией, вроде союза чисто оборонительного характера". На мое
замечание, что в настоящее время это, как я опасаюсь, неосуществимо, царь
указал, что во всяком случае можно было бы заключить какой-либо договор,
вроде того, который существует между Англией и Францией. Хотя он и незнаком
с подробностями этого договора, он думает, что, если он и не представляет
собою настоящей военной конвенции с Францией, он все же оговаривает, как
должно поступить каждое правительство при известных обстоятельствах. Я
сказал, что ничего не знаю о нашем соглашении с Францией, но по чисто
материальным причинам мы не сможем посылать войск для помощи русской армии.
"Людей у меня более, чем достаточно, - ответил царь, - и такого рода помощь
была бы бесполезна, но можно было бы с успехом заранее организовать
сотрудничество британского и русского флота. Наше согласие, - продолжал его
величество, - ограничено сейчас вопросом о Персии, я сильно склоняюсь к его
расширению в виде ли договора, о котором я говорил, или в виде какого-нибудь
акта, устанавливающего факт англо-русского сотрудничества в Европе".
В своем ответе я указал царю, что, как бы я лично ни приветствовал
договор, скрепляющий англо-русское согласие, я все же спрашиваю себя, могла
ли бы Англия оказать России более существенные услуги, будучи ее союзником,
чем оказала в 1913 году, будучи только ее другом. Несколько раз во время
продолжительного балканского кризиса она сыграла роль посредника в Берлине и
Вене. Благодаря ее дружескому вмешательству было достигнуто более или менее
удовлетворительное решение по вопросу о сербском порте, а Австрия уступила
Дибру и Дьякову, что способствовало разрешению самого важного вопроса о
Скутари. Сомневаюсь, успели ли бы мы столько в Берлине и Вене, обратившись к
ним как союзник России, а не как друг, который может превратиться в союзника
в случае объявления Германией и Австрией войны России. Допуская, что этот
аргумент имеет известную силу, царь, однако, сказал, что он предпочел бы
придать англо-русскому согласию более определенный характер.
Недавно мне попалось на глаза следующее место из мемуаров адмирала
Тирпица: "Во время посещения английским флотом Киля в конце июня 1914 г.
британский посланник в Петербурге Бьюкенен объявил о заключении
англо-русской морской конвенции". Это можно понять так, что мое заявление
было сделано в противовес дружескому поступку британского правительства,