"Мартин Бубер. Образы добра и зла [R]" - читать интересную книгу автора

легкомысленный взломщик, без какого-либо решения, просто чтобы преодолеть
напряженность всевозможности, становится действительностью, но не
божественной действительностью, а его собственной, произвольной, не имеющей
судьбы действительностью, его насильственным деянием, которое одолевает его,
становится его созданием и злым роком.
То, что человек, отданный во власть познания добра и зла, не обладая
способностью господствовать над их противопоставленностью, - таким
господством обладает только Творец, - привносит в созданный мир покоренную в
акте творения хаотичность возможного, время от времени, произвольно воплощая
ее в себе, - именно это заставляет Бога сожалеть, что он создал человека,
вызывает у него желание "стереть его с лица земли", а вместе с ним и все
живое, вовлекаемое насильником в порчу: он раскаивается, что создал их всех
(Быт. 6:7). В тех же словах, но с явным соотнесением к сказанному после
совершенного им уничтожения Бог обосновывает свое прощение, решение больше
не карать все живое, сотворенное им, тем, что "образ человеческого сердца
зол от юности его". Теперь уже не "все образы", теперь уже не "только злы" и
со странным добавлением "от юности его". Это можно понимать только так, что
Бог допускает - воображение не полностью зло, в нем есть и зло и добро, ибо
в нем и из него может возникнуть решение (а до познания добра и зла это было
невозможно) направить волящее сердце к нему, покорить вихрь возможностей и
осуществить задуманный в творении образ человека. Ибо блуждание и произвол -
не врожденные свойства человека, он не изначально грешен; невзирая на бремя
прошлых поколений, он все время начинает как личность
с самого начала, и буря юношеской фантазии обрушивает на него
бесконечность возможного - наибольшую опасность и наивысший шанс. Отсюда
через много веков возникло талмудическое учение о двух влечениях. К этому
времени слово "jezer", которое я перевел как "образ" (Gebild), употреблялось
уже в измененном значении; уже у Иисуса сына Сирахова под этим
подразумевается собственное побуждение, во власть которого сотворенный
человек был отдан Богом, но со свободой соблюдать заповеди и верность,
исполняя волю Божию. В Талмуде это понятие под влиянием растущей рефлексии
разделилось на "доброе" и "злое" влечение и применялось также без
определения для обозначения второго как первичного.
При творении человека два влечения противопоставлены друг другу. Творец
дал их человеку как двух его слуг, которые, однако, могут выполнять свою
службу лишь в подлинном взаимодействии. "Злое влечение" не менее необходимо,
чем его напарник, даже еще более необходимо, чем то, ибо без него человек не
мог бы иметь жену и детей, построить дом и установить хозяйственные связи:
ведь "всякий труд и всякий успех ведут к соперничеству между человеком и его
товарищами" (Еккл. 4:4). Поэтому такое влечение называют "дрожжами в тесте",
бродильным материалом, заложенным в душу Богом, закваской, без которой
человеческое тесто не поднимется. Ранг человека с необходимостью зависит от
количества в нем "дрожжей": "в том, кто выше другого, влечения больше". Свое
наиболее сильное выражение злое влечение получает в истолковании того стиха
Писания (Быт 1:31), где Бог вечером того дня, когда он создал человека,
посмотрел на все созданное им и увидел, что оно "очень хорошо"; это
определение "очень хорошо" относится к злому влечению, тогда как доброе
влечение сопровождается предикатом "хорошо"; основополагающее из обоих
влечений - злое. Злым же оно называется потому, что таковым его сделал
человек. Так Каин мог, правда, сказать (это говорится в мидраше*) требующему