"В.А.Брюханов. Заговор графа Милорадовича " - читать интересную книгу автора

Затем, естественно, получилось так, что великий князь и Милорадович
остались лицом к лицу. Кто из них явился инициатором состоявшегося выяснения
отношений - можно понять совершенно четко, хотя заинтересованы были оба.

Великий князь, беседа которого с матерью сорвалась, горел нетерпением.
Поэтому нет ничего невозможного в том, что Николай не удержался и обратился
именно к Милорадовичу, который отвечал за дисциплину и спокойствие столицы и
содействие которого все равно было необходимо для беспрепятственного
восхождения на престол.

Но у Милорадовича был заметно более неотложный повод для выяснения
отношений: он должен был сразу поставить претендента на место, а не
дожидаться ни последствий возможного объяснения между великим князем и его
матерью, ни дискуссий при раскрытии запечатанных документов, при которых он
оказался бы в юридическом проигрыше. Поэтому он заведомо более Николая был
заинтересован в разговоре, который не трудно было спровоцировать: великий
князь решил никуда не уходить, а упорно дожидаться возможности говорить с
матерью наедине, а Милорадовичу и вовсе некуда было спешить при таких
обстоятельствах. В силу этих соображений указанный момент наиболее подходил
для беседы, свидетельства о которой мы теперь приведем.

Первое из них принадлежит перу многократно цитированного князя
С.П.Трубецкого, приехавшего в это время из Киева в столицу в служебную
командировку и одновременно привезшего план восстания в 1826 году.
Недостаток в том, что это свидетельство - не из первых рук. Итак:

"В Петербурге жил тогда частным человеком д[ействительный] с[татский]
с[оветник] Федор Петрович Опочинин. Он был некогда адъютантом цесаревича и
по выходе в отставку остался его другом. Помещение имел с семейством в
Мраморном дворце /.../. Сближившись с Ф[едором] П[етровичем] и его женой за
границей, я оставался с ними в самых коротких отношениях. Они жили,
ограничиваясь малым кругом тесного знакомства. Приехав в первых числах
ноября 1825 года на короткое время в Петербург, я с ними виделся почти
ежедневно. Когда я приехал к нему 26-го Ноября, он рассказал мне, что
в[еликий] к[нязь] Николай Павлович, как скоро получил известие о болезни
императора Александра Павловича, пригласил [к] себе председателя
Государственного совета князя Петра Васильевича Лопухина, члена
Гос[ударственного] Сов[ета] князя Александра Борисовича Куракина и военного
генерал-губернатора С[анкт]-Петербургского графа Михаила Андреевича
Милорадовича и представлял им, что в случае кончины императора, он по праву,
уступленному братом его Константином Павловичем, и по завещанию Александра
должен наследовать престол /.../. Гр[аф] Милорадович решительно возразил,
что в[еликий] к[нязь] Николай не может вступить на престол, что законы
империи не дозволяют государю располагать престолом по духовному завещанию,
что воля Александра об изменении престолонаследия оставалась тайною для
народа, так как и отречение цесаревича, что Александр не объявил воли своей
всенародно, что во всем государстве признается наследником Константин
Павлович, что если покойному государю угодно было, чтоб наследовал после
него в[еликий] к[нязь] Николай, то он должен был при жизни своей объявить