"В.А.Брюханов. Заговор графа Милорадовича " - читать интересную книгу автораего наследником, и что, наконец, ни народ, ни войска не согласятся на
нарушение прав законного наследника, и припишет дело измене, тем более что и государь и законный наследник в отсутствии, и гвардия решительно откажется принести присягу Николаю в таких обстоятельствах, и оттого неминуемо последует возмущение в столице, которого нечем будет утушить. Совещание продолжалось до 2-х часов ночи". В другой редакции воспоминаний Трубецкого аналогичный текст имеет еще более выразительное продолжение и завершение: "Великий князь доказывал свои права, но гр[аф] Милорадович их признать не хотел и отказал в своем содействии. На том и разошлись". Заметим, что Опочинин, женатый на дочери знаменитого победителя 1812 года фельдмаршала М.И.Голенищева-Кутузова и бывший адъютантом Константина Павловича в 1800-1808 гг., был действительно человеком, лично близким к цесаревичу. Опочинин в эти дни вошел в моду - перед ним прямо заискивали. Едва ли от делать нечего торчал около Опочинина и Трубецкой. И сам Николай Павлович, как будет рассказано, тоже был вынужден прибегнуть к его услугам. Неудивительно, что после состоявшейся ночной беседы впавший в отчаяние великий князь склонился к капитуляции, о чем и поведал адъютанту, - но это еще не было его окончательным решением! Возникает вопрос: почему Николай все-таки не решился снова обратиться к матери за помощью - ни этой же ночью, ни утром, ни позднее? Это мы рассмотрим чуть ниже. между великим князем и генерал-губернатором еще и князей Лопухина и Куракина; последний - председатель департамента экономии Государственного Совета. И здесь мы должны прибегнуть к еще одному свидетельству - свидетельству самого Николая Павловича. Николай I приложил массу усилий, чтобы утаить от современников и потомков ту роль, которую он сыграл в событиях ноября-декабря 1825 года. Об этом, например, буквально с дрожью негодования писал его внук - великий князь Николай Михайлович: "многие источники отсутствуют, благодаря систематическому истреблению их Императором Николаем I; другие хотя и существуют, но с большими пробелами, как, например, вся переписка Императрицы Марии Федоровны с сыном-первенцем". И большую часть дневника самой Марии Федоровны Николай сжег сразу после ее смерти в 1828 году. Косвенным оправданием варварству Николая Павловича служит то, что его преемники, пришедшие к власти в России через век, уже не ограничивались уничтожением первоисточников, а ликвидировали также и историков, в частности - того же Николая Михайловича. Но Николай I вовсе не был варваром, а просто истреблял нежелательные улики - вплоть до уничтожения свидетелей: по крайней мере одному из главнейших, К.Ф.Рылееву, он точно заткнул рот. Неудивительно, что современники вполне оценили подобные стремления долго правившего императора, и откровенных мемуаров главных действующих лиц ноября-декабря 1825 года |
|
|