"В.А.Брюханов. Заговор графа Милорадовича " - читать интересную книгу автора

практически не осталось - и это при обилии источников, принадлежащих перу
второстепенных персонажей!

Совершенно не случайно одним из немногочисленных исключений являются
записки С.П.Трубецкого, чудом избежавшего участи Рылеева. В данном случае
Николаю I пришлось отступить перед напором влиятельнейших родственников,
ходатайствовавших за этого блистательного аристократа. Это оказалось
несомненной ошибкой императора, прятавшего концы в воду. Трубецкой, писавший
весьма сдержанно и взвешенно и в сибирской ссылке (сказался, вероятно,
пример расправы над М.С.Луниным, чересчур неосторожно рекламировавшим
собственные литературные труды), и даже после ее завершения, оставил все же
массу бесценных подробностей.

Свидетельства самого Николая Павловича весьма типичны для честного
политика. В них нелегко обнаружить преднамеренную ложь (мелкие погрешности
имеют место - как и у всякого мемуариста), хотя один такой эпизод мы все же
позднее отметим. Желательного для него искажения истины этот монарх достигал
общепринятым способом - умолчанием некоторых эпизодов и собственных
соображений. Вот и в данном случае он вполне имел возможность скрыть от
М.А.Корфа, который работал над своей книгой с 1847 года, содержание своих
бесед не только с Милорадовичем, но и с Лопухиным, Куракиным и Воиновым -
все они к тому времени уже умерли и не оставили мемуаров (по крайней мере -
дошедших до потомков). А если Корф, будучи современником всех упомянутых
лиц, успел узнать от них или о них что-либо нежелательное, то это несомненно
подверглось цензуре или самоцензуре: Корф ведь был вовсе не глуп и в то же
время - законопослушен.

Зато почти все засвидетельствованное Николаем действительно имело
место. Тем более это относится к его собственному дневнику, сохранившемуся,
как мы полагаем, в первозданном виде (об этом, впрочем, должны судить
специалисты, непосредственно знакомившиеся с оригиналом данного документа).
Особенностью этого дневника является то, что в нем пунктуально фиксировались
имена людей, с которыми встречался и беседовал Николай Павлович, но не
содержание бесед! Это обстоятельство, очевидно, и удержало автора от
соблазна уничтожить и собственный дневник - наряду с другими
компрометирующими свидетельствами.

Так вот, в дневниковых записях великого князя за 25 декабря
наличиствует беседа с Милорадовичем, но нет упоминания о совещании с
участием князей Лопухина и Куракина. С ними обоими Николай встречался в
прилегающие дни, но порознь (с Лопухиным - 22 ноября, а с Куракиным - только
28-го). Зато, согласно дневнику, третьим возможным участником дискуссии в
ночь на 26 декабря был генерал А.Л.Воинов - тогдашний командующий гвардией.

На этот счет имеется исчерпывающе четкое свидетельство Опочинина,
записанное не спустя тридцать лет, а непосредственно в те дни, причем
практически под диктовку самого Николая Павловича.

3 декабря 1825 года Опочинин составил описание основных событий,
состоявшихся в предыдущие дни, для представления этой хроники Константину