"В.А.Брюханов. Заговор графа Милорадовича " - читать интересную книгу автора

В марте же разгорелось освободительное движение греков против турок.
Царь и тут поступил в соответствии с буквой принятых обязательств и в полном
разрыве с традиционной российской внешнеполитической доктриной: движение
России к Проливам и поддержка христиан Турецкой империи. Здесь он выступил
не только против заветов предков, но и против своей собственной прежней
политики, руководимой "командой", в которой греки играли немалую роль.

Один из них, граф И.А.Каподистрия, с 1808 года состоял на русской
службе, а с 1815 года фактически возглавлял Министерство иностранных дел
России. Крутой поворот Александра I привел к неизбежному изгнанию этого
блестящего дипломата.

Восставшим грекам, тщетно взывавшим к России о помощи, было отказано.
Помощь оказали англичане. Через год греки провозгласили независимость, а с
тех пор почти без перерывов Греция следовала в фарватере британской
политики.

Комментируя в августе 1822 года отставку и отъезд Каподистрии из
России, Меттерних мог с удовлетворением отметить: "Русский кабинет одним
ударом ниспроверг великое творение Петра Великого и всех его преемников".

1/13 мая 1821 года Александр I выехал из Лайбаха в Петербург, а вслед
за ним последовал Ермолов. Получив разрешение задержаться в Вене и Варшаве,
Ермолов прибыл в Петербург в начале лета и оставался там до его конца - в
ожидании возможного нового назначения. Его встреча с другим прежним
адъютантом выглядела прелюбопытнейшим образом.

Ермолов приветствовал М.А.Фонвизина такими словами: "Подойди сюда,
величайший карбонари! Я ничего не хочу знать, что у вас делается, но скажу
тебе, что он [т.е. Александр I] вас так боится, как бы я желал, чтобы он
меня боялся" - сильнее и не скажешь!

Это убедительное свидетельство, что еще в конце апреля 1821 года
Александр I никак не мог не только снисходительно, но и вообще сколь-нибудь
позитивно относиться к людям, которых, несомненно, продолжал бояться. Это
делает еще более интересной позицию, занятую им буквально через месяц.

Нужно заметить, что Ермолов никогда не лез в карман за словом, слушая
разглагольствования начальства. Чем именно он ответил в Лайбахе на опасения
царя в адрес Фонвизина и остальных - мы не знаем, но запомним этот момент.

Единственный эпизод, который можно трактовать как проявление
снисходительности Александра - это его предупреждение, переданное
Н.И.Тургеневу.

В данном случае, возможно, царь действительно проявил гуманность, чему
причина - его благоволение к этому противнику крепостничества. Царь будто бы
посоветовал Тургеневу как христианин христианину оставить заблуждения.
Тургенев внял совету, вышел из Общества, в том же году ушел со службы, а в
1824-м выехал за границу. Профилактическая мера имела полный успех. Заметим,