"Янка(Иван Антонович) Брыль. Смятение" - читать интересную книгу автора

гарнизон полицаев. В мокрой тьме, уныло хлюпая по глубокой грязи, проехали
они с Мартыном вдоль своих Углов, где их, после того как забрали семьи в
пущу, не так уж тянуло остановиться. С большака двинулись вниз, в долину,
больше ощупью, наугад, потому что не различить было даже лошадиных ушей. И
тут, на этой так хорошо знакомой дороге, Хомич начал, как всегда:
- Ну, тебе, браток, вестимо... Она засиделась там в ожидании божьей
милости. Живое к живому тянется. А на какую холеру я там сдался? Был бы хоть
жив старик, Ян Янович, так побрехали бы малость, а то...
Леня молчал.
Он, конечно, не рассказал никому из своих друзей, ставших недавно его
подначальными, ни о задании, ни даже о том, что ему было известно, выражаясь
по-зимински, о положении в поместье на сегодняшний день.
Они дошлепали до крыльца и остановились в мутном свете, сочившемся из
большого окна. Лошадей привязали к забору, и Хомич, клюнув раз-другой
толстыми пальцами в стекло, пробасил магическое в те времена:
- Эй, хозяин, открой!
- Так что разговор с ними поведем только по шерсти, - твердо, шепотом
промолвил Леня, первым направляясь к двери.
Отворила она.
- Ах, это вы, товарищи, - сказала по-русски, почти естественно
выказывая радушие, которое было теперь кое для кого средством самозащиты. И
сказано это было просто товарищам партизанам, так как ни Лени, ни Хомича она
сперва не узнала.
- Добрый вечер. Чужих нет? - привычно спросил Леня, первым входя из
темного коридора в освещенную комнату.
- Нету, нету, товарищи дорогие, - уже совсем сладко пропела стоявшая у
стола высокая полная женщина, в которой Живень не сразу признал Ядвисю.
Впрочем, он очень давно ее не видел. В тридцать девятом она сюда из города
не показывалась.
Чеся, вошедшая следом за Хомичом, узнала Леню и еще раз - уже
по-белорусски - сказала:
- Ах, гэта вы!..
Теперь удивление прозвучало вполне искренне. Она подошла и протянула
руку. Пожимая ее, хлопец успел не только разглядеть паненку, но и
почувствовать, кажется, в теплой силе маленькой ладони то давнее, только
зародившееся, что некогда, особенно сразу после разлуки, волновало его
ночами... Она была одета по суровой моде военного времени: свитер и юбка,
вязанные из некрашеной шерсти. Подумал даже: "Сама вязала или кто-нибудь из
наших угловских девчат?.." Эта широкая юбка и облегающий, с высоким воротом,
свитер не столько скрывали, сколько подчеркивали ее красоту. На коричневый
свитер свободно падали золотистые волосы. А большие голубые глаза под
тонкими черными бровями смотрели сейчас на Леню только удивленно.
- Видно, и не ужинали еще, товарищи? - пропела Ядвися.
- Спасибо, не беспокойтесь.
- А чего тут "не беспокойтесь"? Это ж не кто чужой - свои люди, соседи.
Чеся, займись, кохане, гостями, а я быстренько...
Она вышла, должно быть, на кухню.
- Садитесь, проше, - обратилась к ним Чеся.
Леня шагнул к ближнему стулу, сел, снял мокрую пилотку. Черт возьми!
Почувствовал себя не по-солдатски неловко за свои заляпанные грязью сапоги,