"Янка(Иван Антонович) Брыль. Сиротский хлеб" - читать интересную книгу автора

можно было ответить тоже кличкой, а не то и подраться. Впрочем, не все
клички и приживаются. Из трех первых, с которыми Даник вступил в жизнь, к
мальчику прочнее всех пристала одна - Сивый, и он за нее почти не сердился.
Была, однако, еще четвертая кличка - Нищий... Так называли его Полуяновы
мальчишки Шурка и Павел. И сам старый Полуян не раз кричал через забор
Даниковой матери:
"Нищая! За то, что у меня сейчас в одном кармане, я могу купить тебя
вместе с твоим паршивым хозяйством!.."
У Полуяна - много поля и батрак, а у Зоси, мамы Даника, даже лошади
своей не было. К тому же еще Зося вдова, а Марко Полуян начальник над всей
Голынкой - солтыс, сельский староста.
"Не связывайся ты с ними, ну их, - говорила Зося сыну. - Не тронь, у
них отец".
Даник был сирота. Отца его убили на войне с польскими панами в
двадцатом году. Мальчик еще мало понимал, кто такие паны и почему его батя
не хотел пустить их сюда, в Западную Белоруссию. Даник знал одно: батя был
очень веселый и добрый. Как сквозь сон вспоминается: в серой шинели, с
красной звездочкой на шапке, он щекотал его усами и смеялся, подбрасывая
Даника под потолок. Мама говорит, что отец, когда наша армия гнала панов на
запад, только "воды напиться" забежал. Ушел, а назад не вернулся. Не
вернулся домой и батин брат, дядя Петрусь. Но он живой - где-то за границей,
в Советском Союзе. Есть у Даника и еще дядька, мамин старший брат, да он в
соседней деревне, в Микуличах. Ему не пожалуешься каждый раз - надо
защищаться самому.
Как-то на выгоне солтысов Шурка прицепился к Сивому; перебрал все его
клички, а уж когда дошел до последней, Даник не выдержал и стегнул
солтысенка кнутом. Шурка разревелся и побежал от своих свиней к коровьему
стаду, где был его брат Павел. Тот, здоровый уже балбес, бил только палкой
по голове. Увидев, что от стада бегут оба Полуянчика, Даник кинулся в
деревню. Они его, может быть, и не догнали бы, но Павел попал ему сухим
комком в затылок, и Даник заплакал. Он вдруг понял, что враги - вот они,
мама его не услышит, а ему уже и дух не перевести...
Было это в воскресенье, на улице шло гулянье.
- Держи! - крикнул, увидев Даника, дюжий Василь и для страха затопал
сапогами.
С хохотом он поймал мальчика, а пока тот вырывался, старший солтысенок,
Павел, настиг его и огрел палкой по голове.
- Дурак ты! - закричал на Василя другой парень, Микола Кужелевич.
Меньше и моложе этого здоровилы, Микола толкнул Василя в грудь и
замахнулся: - Тебе бы самому по мухоедам залепить!.. А ты, кулацкая гнида!
Вот я тебя!..
Но Павел уже отскочил и теперь, огрызаясь, побежал домой.
Микола отвел Даника к забору и усадил на траве.
- Ничего. Ты, брат, не плачь, - говорил он, наклонившись к мальчику. -
Вырастешь - мы им покажем. Твой батька был герой, и ты не плачь.
Большой, сильной мужской рукой, которой так давно не знала светлая
голова Даника, Микола провел по "сивым" волосам мальчонки, нащупал шишку от
удара и, нахмурившись, тихо выругался сквозь зубы.
- Пойдем к колодцу... - начал он и вдруг умолк.
Сивый смотрел на него большими, полными слез глазами.