"Дуглас Брайан. Слепой жрец ("Конан") " - читать интересную книгу автора

или медицинские трактаты, но достаточно для вывесок, этикеток на бочках с
вином и небольших писем, преимущественно любовного содержания.
Служанки и девушки-рабыни, которых он иногда встречал, совершенно не
вызывали у него интереса. Одно время Каваррубиа пытался понравиться
какой-нибудь красоте из числа горожанок, с тем, чтобы влюбившаяся в черного
парня девица внесла за него выкуп; но затем отказался и от этой затеи.
Для чего ему жена, которая с полным правом будет помыкать им? Такое же
рабство, только у женщины.
И Каваррубиа нашел единственный удобный способ обрести свободу: в один
прекрасный день он отлучился из лавки да так удачно отлучился, что его не
нашли ни через месяц, ни через год. Где только не разыскивали Каваррубиа
охотники за бежавшими рабами!
Им и в голову не пришло заглянуть в храм Посейтониса в Кордаве. А
напрасно. Юноша обретался именно там.
В Кордаве никто не заинтересовался чернокожим, который непринужденно
бродил по улицам и глазел по сторонам. Прохожие считали его моряком с
какого-нибудь из кораблей, что стоят в порту. В храме Посейтониса, где
возносились молитвы к благосклонному божеству, покровителю мореплавателей,
юношу встретили довольно приветливо.
Абсолютно невежественный во всех вопросах касающихся религии,
Каваррубиа тем не менее произвел на жрецов весьма благоприятное впечатление.
Он не проявлял никакой инициативы и лишь внимательно следил за поведением
окружающих. Видел, к примеру, что люди подносят статуе божества сосуды с
маслом, - тотчас добыл где-то сосуд с маслом и тоже поставил его наряду с
прочими. Видел, что молящиеся закрывают голову краем плаща и воздевают
руки, - повторял в точности все движения.
Каваррубиа молился так долго, что в конце концов остался в храме один.
Большинство почитателей бога уже удалились, жрецы готовились закрыть тяжелые
створки храмовых ворот, однако из почтения к благоговейному религиозному
чувству странного юноши медлили запирать храм. Наконец один из жрецов
приблизился к Каваррубиа и заговорил с ним.
- Кто ты, о странник, что так самозабвенно почитаешь наше любимое
божество?
Каваррубиа поднял на него большие темные глаза, увлажнившиеся от
переживаний, и произнес:
- Я хотел бы остаться здесь навсегда... Прежде я никогда не видел
статуй Посейтониса, но стоило мне взглянуть на этого бога и я мгновенно
понял: здесь предназначенное мне судьбой место. О, позвольте мне никуда не
уходить отсюда! Я мечтал бы жить и умереть у ног этого бога.
Столь внезапно вспыхнувшая вера в душе чернокожего чужестранца вызвала
среди жрецов неоднозначное отношение. Большинство, впрочем, полагало, что
пренебрегать подобным даром не следует. Если Посейтонис внушил сему юноше
такие глубокие эмоции, следовательно, бог сам, лично, выразил желание видеть
Каваррубиа в числе своих служителей.
Один или два жреца, впрочем, так и остались при своем мнении: они не
сомневались в том, что черномазый попросту мошенник, которому зачем-то
понадобилось пересидеть опасное время в храме.
Разумеется, скептики были недалеки от истины: бесследно исчезнув из
дома своего хозяина, чернокожий невольник не нашел убежища лучше, нежели
каморки для жреческой прислуги позади храма.