"Серж Брюссоло. Лабиринт фараона " - читать интересную книгу автора

пошатнулась. Как и все люди, обладающие сильно развитым обонянием, она была
так чувствительна к запахам, что они действовали на нее как слишком крепкое
вино, опьяняли ее. Она поднесла руку ко лбу, чтобы остановить
головокружение, но успела различить и другие волны: запах грязной шерсти,
потной одежды - неприятный запах неряшливого человека, каким мог быть
погонщик верблюдов. Контраст был потрясающий и ни с чем не сравнимый. Ануна
быстро прошла в темный угол, откуда исходил аромат, но нашла на полу лишь
клочок материи. Именно этот обтрепанный, сальный клочок и источал
удивительный запах. Ничего не понимая, она подобрала его.
Суеверный страх наполнил ее сердце. Она подумала о Падираме, об
Анубисе, намечавшем будущих мертвецов среди спящих. А не указал ли пальцем
бог-шакал и на нее? Она всегда чувствовала себя немного виноватой перед
египетскими божествами и смутно опасалась, что те однажды рассердятся на нее
из-за недостатка ее религиозной почтительности к ним. Она всмотрелась в
глубину крипта, почти ожидая появления из тьмы страшного профиля бога
мертвых. Непреодолимый ужас заставил ее выбежать на свет. От знойной духоты
карьера перехватило дыхание. Падирам посмотрел на нее с глупой улыбкой.
- Ты бежишь в мои объятия? - хихикнул он. - Не надо было выходить из
крипта, в тени нам было бы лучше.
- Понюхай вот это! - приказала Ануна, подавая ему тряпку. - Что ты об
этом думаешь?
Рассекатель пожал плечами:
- Слишком тонко, почти ничего не чувствуется. Запах вмиг улетучится,
мертвым он не подходит.
Ануна вырвала у него из рук материю и ушла, не сказав ни слова. Уже не
в первый раз она убеждалась в существовании пропасти между своим обонянием и
тем, как воспринимали запахи ее товарищи. Они "почти ничего" не чувствовали,
тогда как ее буквально захлестывали запахи, рычащие в ней, как стая голодных
гиен. Кто подсматривал за ней в крипте? И что означала эта надушенная
тряпица?
Ночь она провела плохо. Было холодно, и ей никак не удавалось уснуть.
Одеяла воняли верблюжьей шерстью, и лишь аромат, исходивший от лоскута
материи, который она держала в руке, спасал ее от тошноты.
Не выдержав, она в темноте выскользнула из палатки. Часовые стояли на
своем посту. Они разожгли огонь в жаровне, спасаясь от ночного холода. Ануна
старалась остаться незамеченной. Она не хотела, чтобы ее присутствие в
середине карьера было неправильно истолковано несущими службу солдатами.
Ветер с пустыни принес ей облегчение и унес в бесконечность верблюжью вонь.
Инстинктивно она взглянула на вход в крипт и вздрогнула. Кто-то стоял там и
смотрел на нее. Нет, не солдат... Какой-то мужчина в одежде погонщика
верблюдов, с лицом, полуприкрытым шарфом из плотной ткани на манер бедуинов.
Он старался не выходить из темноты, защищавшей его от глаз часовых, и стоял
неподвижно. На нем был тюрбан и широкая накидка из черной шерсти. Несмотря
на расстояние, от него исходил все тот же аромат, перемешанный с запахами
нечистоты. Ануна спросила себя: каким образом этот незнакомец, который,
похоже, ценил приятные запахи, мог выносить вонь, исходившую от его одежды?
Было здесь что-то недоступное ее пониманию.
Вдруг мужчина поднял руку, сделав ей знак, и отступил во мрак галереи.
Девушка поняла, что он приглашает ее следовать за ним, но не решилась пойти
и быстренько юркнула в палатку.