"Александра Бруштейн. Суд идет! ("Вечерние огни" #3)" - читать интересную книгу автора

больницы присутствовали главный врач, старшая медицинская сестра, несколько
учительниц нарождающейся новой школы, - собрались и стояли стайкой все
будущие учащиеся. Их - двадцать три девушки-санитарки и два дворника. Один
из этих дворников - необыкновенно романтической внешности: не то индус, не
то араб, в общем, из сказок "Тысяча и одна ночь". Весь он выдержан в синих
тонах: смуглый до синевы, иссиня-черные волосы, синие белки глаз, даже в
сверкающих зубах чудится какая-то синеватость! Он - циркач, приехал в Россию
летом 1917 года, выступал в петроградском цирке "Модерн". Вскоре после
приезда он заболел, и его положили в больницу. А тем временем цирковой
ансамбль, с которым он приехал и выступал, выехал за границу. Уехал со всеми
наездниками, клоунами, акробатами, жонглерами, с дрессированными животными,
со всеми турниками и трапециями. Только этот бедняга экзотический циркач -
индус или араб - остался в Петрограде. Кроме своих цирковых "номеров", он
ничего больше делать не умел, а цирков больше не стало! Он и нанялся в
дворники той больницы, где лежал на излечении. Научился говорить по-русски,
а вот теперь даже попросился в школу ликбеза!
Сегодня, по случаю торжественного открытия школы в больнице, все
будущие ученицы-санитарки были взволнованные, нарядные, в белоснежных, даже
чуть подкрахмаленных халатах и красных косынках. Я рассказала им все, что
полагается: про декрет Совета Народных Комиссаров о ликвидации
безграмотности, про то, что школа откроет перед ними новые дороги: кто
захочет, может потом учиться дальше - "на сестру милосердия", а потом и "на
врача". Я просила остальной персонал больницы всячески помогать учащимся
товарищам, а администрацию больницы - помнить, что учащихся в школе ликбеза
нельзя без особой необходимости в часы занятий отрывать от учебы и нагружать
работой, которую в это время могут ведь делать другие, не учащиеся.
Потом было угощение! По наряду Наркомпроса для открытия новой школы
ликбеза в районе выдали продукты: пакеты с надписью "Кофейный напиток", - в
них угольно-черный порошок, который заваривается, как кофе. К этому - сахар,
добываемый из древесины: белый - из березы и розоватый - из осины. Меня тоже
напоили черной бурдой "кофейного напитка" и дали кусок розово-белого сахару,
похожего по виду на кос-халву. Этот сахар я бережно завернула в бумажку и
несу домой: детям.
После пиршества был концерт. Это тоже для праздничности: на открытие
каждой школы, клуба или библиотеки Наркомпрос посылает артистов - и каких
артистов; среди них сегодня был сам И.В. Тартаков! Даже аккомпанировал один
из дирижеров Мариинского театра - Дранишников.
Мне очень хотелось остаться послушать концерт да к тому же еще
возвратиться из Лесного вместе с артистами на грузовике (то-то отдохнули бы
мои ковровые валенки!). Но у артистов сегодня в Лесном не один этот концерт,
а целых три - в разных учреждениях. Остаться с ними - значит попасть домой
только к ночи. Нет уж, пойду в Петроград пешком.
- Знаете что? - попросил меня И.В. Тартаков. - Послушайте одного меня:
я сегодня не только пою, - я разговариваю! Понимаете, я понял, что многие из
них никогда не бывали в опере! Значит, я пою, а они не знают, в чем дело -
кто кому папа, кто кому мама... Так вот, я теперь им сперва все рассказываю,
чтоб им было понятно... Останьтесь, послушайте!
В самом деле, перед своим номером И.В. Тартаков вынес стул, сел и с
доброй улыбкой старого дядюшки заговорил тем неожиданно робким и непривычно
неуверенным голосом, каким говорят с публикой певцы: