"Ханс Кристиан Браннер. Супружество" - читать интересную книгу автора

просто глупый мальчишка. Он же у меня в школе учился - когда еще под стол
пешком ходил!
И показал рукой, какой я был маленький.
- Понятно, - сказал хозяин лавки.
Брёндум снова распахнул дверь, и звонок затренькал. Учитель замешкался
у порога, уйдя в свои мысли, а звонок дребезжал, дребезжал...
- Представляете, - гнул свое Брёндум,- мальчишка этот, Йоханнес,
пешком сюда пришел. Под проливным дождем. А сейчас он пойдет ко мне -
просушит у меня одежду.
- Понятно, - сказал хозяин.
Когда мы вошли в парк, дождь почти совсем перестал, и в макушках
высоких черных деревьев гудел ветер. Я узнал этот долгий, протяжный гул,
созвучный необузданным моим надеждам; гул летел через моря, через все
города и страны, созвучный грядущим моим летам, победоносным летам мужчины.
Казалось, лишь мгновение назад слушал я этот гул - и вот сорокалетним
школьником семеню за учителем, этакий пай-мальчик в свой чуть ли не
смертный час.
Я все ему расскажу, снова подумал я, расскажу, что с недавних пор
вместо людей вижу рыб. Хожу по улицам и везде вижу рыбьи глаза, в гостях
сижу и смотрю в свой бокал, гляжу, как со дна поднимаются пузырьки, слышу,
как позвякивают кусочки льда, и сквозь стекло мой взгляд проникает в рыбий
мир: здесь черные рыбины и белые, полосатая рыба-тигр, здесь плавает,
извиваясь, рыба-телескоп с выпученными глазищами, - теперь и у меня самого
кожа белая, как рыбье брюшко.
А по утрам мы с женой оба молчим. Прежде мы болтали и смеялись,
смеялись, а теперь вот молчим. Так у нас теперь повелось. И в разгаре дня
мы все так же молчим, сидим вдвоем за столом и не пророним ни слова, а
встретимся взглядами - будто искра безумия полыхнет, но ведь когда-то в
наших жилах бурлила кровь и мы с ней были одно. Но теперь у нас зашла речь
о разводе. Развестись ли мне, господин Брёндум? Или обратиться в рыбу и
говорить по-рыбьи и по-рыбьи смеяться и поедать других рыб?
- А ну, Йоханнес, - вдруг заговорил учитель, - назови-ка мне годы
правления Вальдемара Победоносного!
- Не помню, - признался я. - Мы так давно это проходили. Но я
непременно все выучу, господин Брёндум!
- Ладно уж, Йоханнес, - отозвался учитель, - ты и прежде был не из
шустрых, хоть и славный парнишка. Потому-то я всегда защищал тебя на наших
учительских советах. "Йоханнес совсем не глуп, - говорил я, бывало, -
просто он думает не спеша. Я его классный наставник, мне ли его не знать".
Запомни, Йоханнес: я всегда тебя защищал.
- А я и так помню, - сказал я. - Помню, в самый первый раз когда
пришел в школу, я не смел войти в зал, где ученики хором пели псалмы. Я
остался за дверью, совсем один. Но тут появились вы, вы взяли меня за руку
и ввели в зал. И все время, пока другие пели, вы стояли рядом и держали
меня за руку. Помните?
- Правда? - удивился он. - Нет, этого я не помню. Совсем-совсем не
помню. Значит, говоришь, я за руку тебя держал?
Он добродушно бубнил, казалось, рядом со мной бредет во тьме косматый
медведь и под лапами его шуршат сухие листья. Он рос у меня на глазах,
раздавался и вширь и вверх, а я смотрел на него, закинув голову, смотрел на