"Ханс Кристиан Браннер. Огненные кони на белом снегу (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

Нет, отныне никого и никогда не должен он встречать на этой тропинке!
Он перескочил через канаву и пошел прямо по сугробам, в сапоги набился
снег, он с трудом поднимал ноги и тяжело дышал. И вот наконец он там, куда
еще никто не добирался. Вокруг, насколько хватал глаз, последние лучи нежно
ласкали снег, будто это был не снег, а кожа, которую с бесконечной
нежностью ласкала рука... Нет, не вспоминать о коже, об этом нежно белевшем
горле, об этой ямочке на ее шее, в которой так отчаянно бился пульс...
Сердце у него неистово билось, тоже где-то у горла, билось в глазах, в
кончиках пальцев, билось там, на снегу, и лучи, ласкающие снег, вздрагивали
от ударов пульса... Пришлось остановиться и перевести дух, пришлось тяжело
опуститься на санки. Он обхватил руками колени и сидел неподвижно, весь
сжавшись, пережидая, пока утихнет сердце, рассеется туман в глазах и он
снова увидит снег. Маленький клочок земли, покрытый снегом. Снова увидит
свои руки, рукава куртки, меховые варежки с синим рисунком и голенища
сапог, почерневших и заскорузлых от талой воды. Он вдруг заметил, что у
него промокли ноги, что пот холодит спину, что он весь задубел и стал похож
на черную промерзшую колоду; он был в отчаянии, пленник этих нелепых сапог,
нелепых санок, этого обличья невзрачного, нелепого парня. Для всех он
просто невзрачный и нелепый пятнадцатилетний парень. И для нее тоже. О
господи, если б она только знала!
Холод пробирал все сильнее, а он сидел, отдавшись одиночеству,
разглядывая птичьи следы. Их тут было полно, этих птичьих следов, они
виднелись повсюду, пересекались, кружили, покрывая снег тончайшими
письменами. Он решил, что это следы черного дрозда, на белом снегу дрозд
кажется особенно черным; в ветвях послышался легкий, по-зимнему сухой
шорох: из сумерек на него внимательно смотрел блестящий черный глазок.
Внимательные глаза со всех сторон смотрели на него из темноты, и он
почувствовал, что птицы понимают его, и он тоже их понимал, их незатейливые
снежные лабиринты и деловитую возню в кустах. Он и сам такой же, он похож
на того черного дрозда, который жил у него недолго, когда он был маленьким.
Ранним утром он нашел этого дрозденка у ограды: тот сидел, спрятав голову
под крыло, в лучах холодного багрового солнца. Птенец был большой, уже
оперившийся, но даже не попытался скрыться, поймать его ничего не стоило.
Наверно, что-то у него было повреждено, хотя Нильс ничего не заметил.
Птенец весь день пробыл у него в комнате, вечером он уложил его в коробку с
мягкой травой, однако рано утром дрозденок непонятно как выбрался из дома и
снова уселся под оградой в лучах холодного багрового солнца. На том же
самом месте, где сидел накануне. Несколько дней он выхаживал дрозденка,
давал ему подслащенную воду и хлебный мякиш, но птенец ни к чему не
притрагивался, однако каждое утро ухитрялся выбираться к ограде и,
прижавшись к ней, прятал голову под крыло. В конце концов дрозденок исчез.
Нильса пытались утешить, убеждали, что птенец вернулся к своей маме, к
братишкам и сестренкам, но он-то знал, что дрозденок умер. Все эти дни
птенец хотел лишь смерти. Тогда, в детстве, он этого не понимал - ведь
птенец выглядел совсем здоровым, только сейчас ему пришло в голову, что,
может быть, птенца закогтил ястреб, унес его далеко от родного гнезда, от
мамы, братьев и сестер, ведь, даже если ястреб и выпустил его, дрозденок
уже не мог вернуться домой и все равно что умер. Бесполезно было отогревать
и кормить его, ему хотелось только сидеть, спрятав голову под крыло, и
снова плыть в когтях у ястреба все дальше и дальше, в головокружительную