"Ханс Кристиан Браннер. Никто не знает ночи " - читать интересную книгу автора

незаметно расстегнув филигранную пуговицу и еще глубже зарываясь лицом в его
манишку, - может, это ему и не понадобится, зачем, если достаточно просто
сидеть и молча смотреть на меня этими своими глазами из-под очков, чтобы я
взяла и сама это сделала, ведь я прекрасно вижу, о чем он думает; сейчас она
пойдет домой и сделает это, сейчас она пойдет и покончит с собой
("...Мандалай, в Мандалай..."), знаешь, однажды ночью они отвезли меня
домой, потому что я была пьяная, они меня так напоили, что я совсем ничего
не соображала, - и потом оказалось, я легла на подушку в кухне и открыла
газ - или это он меня там уложил и велел открыть газ, в общем, я совсем не
помню, как было дело, а только сестра вернулась домой и нашла меня там, но я
ей не сказала, как это случилось, потому что боюсь, я никому ничего не
говорю, кроме тебя, Том. Ах, Том, ты должен мне помочь, я же опять пьяная,
они меня опять напоили, а он все время сидит и смотрит этими своими глазами
("...Мандалай, воротись ты в Мандалай... ") , дает мне понять, что надо
пойти домой и опять сделать то же самое, а сестры сейчас нет, и я боюсь
оставаться одна, мне так страшно, ах, Том, постарайся, чтобы я не осталась
одна сегодня ночью ("...О, дорога в Мандалай...") , я не могу, Том, не могу
быть одна ("...И, как гром, приходит солнце из Китая в этот край...")-
- Все, все, полно, полно, спать, спать, - сказал Томас и, обхватив
ладонью ее тонкую шею с ложбинкой под затылком, почувствовал, как дрожь
пробежала по ней, трепет восторженного ужаса.
- ...Люблю, я люблю тебя, Том, - донесся придушенный шепот у него
из-под мышки, после чего она вся обмякла и затихла.
В большой гостиной хор наконец-то допел "Мандалай", молодой человек за
роялем, заведомый счастливчик в сорочке, сверкающей белизной, примериваясь,
перебирал пальцами клавиши и в конце концов весело заиграл ироническое
попурри из немецких военных песен: "Die pahne hoch, die Reihen fest
geschlossen..." *, "...Fahren, wir fahren gegen Engelland..." **, но хор
подпевал недружно, вразнобой, все вылилось в какофонию случайных,
разрозненных слов и мелодий. Но вот по собранию прокатилась волна радостного
возбуждения: черно-белые и цветные тени торопливо заскользили по сводчатому
окну, выходящему на веранду, из столовой послышался перезвон хрусталя и
фарфора. Легкая ночная закуска, подумал Томас, ощущая во рту тошнотный вкус,
и перед глазами возникли огромные блюда, полные красиво разукрашенных
бутербродов. Остаться на месте, подумал он, посидеть одному в темноте, пока
они там набивают брюхо салатами, омарами, красным ростбифом с кружочками
желтков, и дуют спиртное, и смеются своим непременным смехом, и распевают
свои непременные песни ("Женщин всех подряд люби, покуда жив... ") , и
гоняют взад и вперед по столу свои шуточки, полускабрезности и скабрезности,
как шары в бильярдной игре, точь-в-точь как шары в бильярдной игре
("Внимание, сейчас последует мягкий тычок, а он дает красивый приплод!"),
которые попадают точно в цель, и отскакивают рикошетом, и делают карамболь,
и исчезают в лузах - все знакомо до мельчайших подробностей, все наперечет
заранее известно, и можно соснуть минуток десять, а то и полчасика, под этот
аккомпанемент, зная, что пока, во всяком случае, ничего не произойдет.
______________
* 3намена ввысь, ряды тесней сомкните..." (нем.) - строка из
фашистской "Песни Хорста Весселя".
** "...в поход, в поход на Англию..." (нем.) - слова из солдатской
песни.