"Валерий Брумель, Александр Лапшин "Не измени себе" (мемуары)" - читать интересную книгу автора

Когда диктор объявил о штурме рекорда Европы, публика напряженно стихла.
Я прошел к началу разбега и опять удивился - не было никакого волнения. Я
знал - это хорошо и одновременно плохо. Развернувшись лицом к яме, я
отставил назад ногу и как бы вслушался в самого себя. И вдруг почувствовал
- все нормально. То есть я еще не сделал и шага по направлению к планке, а
уже знал, что я ее перепрыгну.
Так оно и произошло.
Меня целовали, бесконечно жали руки - сам я улыбался, кивал, но
внутреннего участия в этом празднике не принимал. Меня занимало другое -
ощущение какого-то важного для себя открытия. Не угадывать - нет, а именно
знать свое будущее. Оказывается, это возможно, только нужно досконально
изучить себя, а потом глядеть на "этого человека" со стороны. И как можно
жестче...
Это было ценное приобретение, я сразу взял его в свой арсенал - и не
только в прыжках. Нередко по тем или иным обстоятельствам жизни я
вслушиваюсь в себя и спрашиваю: "Чем все кончится?" И вдруг чувствую -
будет худо, несмотря на то, что события вроде бы развиваются самым
благоприятным образом. И наоборот.
В день установления рекорда я попытался заглянуть в свое будущее на
несколько лет вперед. Не вообще, а конкретно - на мировой рекорд
американского прыгуна Ника Джемса - 222. Рассуждал я примерно так.
В пятнадцать лет, когда я впервые узнал о Нике Джемсе из газет, мой
результат равнялся 175 сантиметрам. Американцу тогда было шестнадцать, он
преодолевал уже 202. Годом раньше Ник Джемс, видимо, прыгал не меньше, чем
на 195 сантиметров. Я явно отставал от него, и именно в этот период
усиленно приналег на штангу. В шестнадцать с половиной я перепрыгнул 200.
Ник - в восемнадцать перелетал уже 213. В течение последующего года я не
прибавил к своему результату ни сантиметра, но зато на другой вдруг бурно
пошел вверх: 207, 208, а сегодня 217. Американец по-прежнему брал 222. И
вдруг до меня дошло: я, оказывается, уже обыграл его! По возрасту. В
восемнадцать лет он прыгал только 213, а я уже взял 217. Значит, в
девятнадцать я должен прыгать выше, чем 222!
Свой будущий мировой рекорд я побил именно в этот день.

КАЛИННИКОВ

Стояла зима 1944 года. Две трети оккупированной территории были уже
очищены от немцев. Неделю назад их разгромили под Ленинградом. Наши войска
всюду перешли в наступление.
Большая часть врачей находилась на фронтах, в тылу ощущалась нехватка
медицинских работников. По этой причине в Кзыл-Орде мне, как и всем
студентам, раньше времени выдали справку об окончании института и
направили работать в Сибирь, в село Дятловку.
В двадцать с небольшим лет я стал единственным врачом в округе, которая по
размерам превосходила Швейцарию.
Мне выделили избу, сарай, корову и петуха. Чуть позже я раздобыл двух
куриц. В качестве транспорта я получил старую кобылу и розвальни (на лето
- телегу).
В моем ведении находилась районная больница, поликлиника и три человека
обслуживающего персонала: шестидесятилетняя санитарка, хромой завхоз и