"Валерий Брумель, Александр Лапшин "Не измени себе" (мемуары)" - читать интересную книгу автора

устроители соревнований пригласили бегуна на четыреста метров,
десятиборца, метателя молота и шестовика. Именно в этих видах легкой
атлетики американцы потерпели поражение в Риме.
Я и Скачков четко представляли обстановку, в которой придется выступать.
Утомительный перелет на другой континент, акклиматизация, семь часов
разницы во времени, агрессивно настроенные болельщики, которые заранее
предвкушали момент, когда на их глазах русского начнут "укладывать на
лопатки" - все это было не в мою пользу.
Рекордсменом мира по-прежнему оставался Ник Джемс - 222, однако меня это
не смущало.
Американцы намеревались организовать три матчевые встречи. Первая должна
была состояться через два дня после нашего прилета. Мне явно не хватало
времени, чтобы полностью освоиться в новых условиях. Оставалось надеяться
на дополнительный запас сил, на быструю врабатываемость организма.
Первый матч состоялся в Нью-Йорке, в зале "Медисон Сквер Гарден". Огромный
легкоатлетический манеж был забит до отказа. Американские болельщики меня
ошеломили: нескончаемый шум, свист, топот, трещотки, трубы, дудки,
гортанные выкрики. Люди курили, в зале висела настоящая дымовая завеса.
Состязания начались с высоты 203 сантиметра. Взяли ее все пять человек -
Ник Джемс, я и еще три американца. После 209 эти трое выбыли.
Когда установили 213,5 сантиметра, в зале неожиданно установилась тишина.
Я спросил переводчика:
- Что случилось?
- 213,5 сантиметра, - пояснил он, - по-американски семь футов. Кто их
преодолеет, тот считается великим прыгуном Соединенных Штатов Америки.
Я вспомнил, что за всю историю легкой атлетики таких прыгунов в Америке
было лишь трое. Включая Ника Джемса.
Эту высоту я взял с первой попытки. Однако зачислять меня в великие
прыгуны публика не торопилась.
Перед следующим прыжком Ника Джемса зрители вдруг стали указывать на меня
пальцами и что-то выкрикивать. Я опять обратился к переводчику:
- Что они от него хотят?
- Они требуют: "Возьми его, возьми!"
Скажу откровенно: меня это задело.
Высоту 215 я перелетел с первого захода. Мой соперник не отставал.
Наблюдая за ним, я подметил, что в его поведении уже отсутствовала прежняя
небрежность победителя, напротив - американец держался скромно, он
предельно настроился на выигрыш. Он очень хотел победы именно в этой
встрече. Во-первых, ему надо было оправдаться перед публикой за поражение
в Риме и восстановить свой престиж, во-вторых, этот день совпадал с его
днем рождения и Ник решил сам себе сделать подарок.
Я не менее соперника сознавал ответственность первого поединка. Было ясно:
если сегодня мне удастся вырвать победу, две оставшиеся встречи пройдут
легче. У Ника появятся первые "бациллы" смирения передо мной, как перед
неоднократным победителем. То есть поражение на Олимпийских играх ему уже
не покажется случайным.
После того как Ник перепрыгнул 217, к нему подбежали, стали целовать,
поздравлять - словно меня уже не существовало. Сам американец слабыми
жестами показывал, что, мол, еще рано, но все же охотно пожимал протянутые
руки.