"Валерий Брумель, Александр Лапшин "Не измени себе" (мемуары)" - читать интересную книгу автора Вылезая из ямы, я заметил, как подскочил на скамейке мой сдержанный
тренер, а вместе с ним и руководитель команды Кислов. Они даже обнялись. Зрители на этот раз хлопали мне с полной отдачей. Ник Джемс во второй раз прошел к началу разбега. Снова достал крестик, помолился: намного дольше, чем раньше. Публика замерла. Пригнувшись, негр побежал, но перед планкой неожиданно дрогнул и проскочил мимо. Американцы заулюлюкали. Ни на кого не глядя, Джемс вернулся назад, но молиться больше не стал. Он неотрывно всматривался в планку, словно "заговаривал" ее. По себе я знал, что периферическим зрением он не упускает из виду и меня. И тогда я сел так, чтобы еще больше попасть в поле его зрения, я демонстративно принялся расшнуровывать прыжковые тапочки. Я показал ему, что в исходе поединка уже не сомневаюсь, эту высоту он не возьмет. Ник Джемс опять понесся вперед и опять пробежал мимо. Зал оглушительно засвистел. Ник заметался. Он почувствовал, как из-под его ног уходит привычная почва - поддержка болельщиков. Я смотрел на него и уже сожалел, что проделал номер с раздеванием. Американец напоминал взмыленную, загнанную лошадь. Закончил он так: вновь сорвавшись вперед, Ник остановился перед планкой, вдруг замотал головой и пошел к выходу. Зал неистовствовал. Я был все еще зол на публику и, догнав негра, пожал ему руку. Реакция зрителей оказалась неожиданной: нам обоим бурно зааплодировали. предстояли еще два матча. Сегодня мне важен был не результат, а победа. После этого успеха обо мне принялись писать, помещать фотографии, придумывать всякие клички, прямо на улицах просить автографы. Словом, в Америке я стал более популярен, чем дома. Потом меня пригласили на телевидение. Комментатор, бойкий блондин лет сорока, поначалу расспросил меня, где я родился, сколько человек у меня в семье, когда начал заниматься прыжками, что делаю сейчас - работаю или учусь, какие у меня доходы. Поздравив меня с успешным запуском первой многоступенчатой космической ракеты в сторону Луны, который три дня назад осуществили в нашей стране, он перешел к другим вопросам. Я тотчас почувствовал подковырку. Со своей обаятельной улыбкой комментатор явно намеревался посадить меня в лужу. Прервав его, я попросил: - Не могли бы вы задать мне все свои вопросы сразу? Тогда я, может быть, отвечу на них связно и логично. Ведь план вашей передачи составлен заранее. Ведущий поколебался, затем широко улыбнулся. "Что вы думаете по поводу вашей демократии?", "Сколько у вас в среднем получает рабочий?", "Как вы относитесь к своим выборам?", "Существует ли у вас свобода высказываний?", "Понравилась ли вам наша страна?" Немного подумав, я ответил: - Прежде всего вы должны помнить, что я не политик, не философ. Я спортсмен. К подобной теме разговора вы подготовлены лучше меня - это ваша профессия. И все же мне совершенно ясно, что вы - кстати, не первый и не последний - пытаетесь сейчас доказать своим телезрителям, что |
|
|