"Валерий Брумель, Александр Лапшин "Не измени себе" (мемуары)" - читать интересную книгу автора

на улицах.
Однажды я попросил заведующего областной больницей Сытина взглянуть на мои
результаты. Он неохотно явился, пожал плечами и сказал, что я занимаюсь
игрушками.
Из Москвы наконец пришла телеграмма. Заместитель министра здравоохранения
РСФСР Фуреев вызывал меня с аппаратом, чтобы апробировать его в московских
клиниках. Я мигом собрался, взял недельный отпуск и прилетел в Москву.
Остановился я у каких-то дальних родственников по материнской линии.
Другого пристанища не было.
Родственники встретили меня настороженно. Они смутно помнили мою мать, а
обо мне вообще не имели понятия. Кто я, откуда, куда и зачем приехал - все
это я объяснял, стоя на пороге с огромным мешком за плечами. Наконец меня
впустили.
Я попросил разрешения оставить свой мешок в прихожей и тут же понесся в
министерство.
Меня направили к начальнику отдела рационализации и изобретений
Четвергину, солидному мужчине с открытым взглядом. Он радушно встретил
меня и заявил, что по поводу моего аппарата уже заседали, идея интересна,
но ее еще нужно апробировать (это будет на днях), а пока со мной хотел бы
познакомиться один из экспертов отдела, Гридин Иван Анатольевич.
Все складывалось как нельзя лучше. Я ожидал настороженности, препятствий -
и вдруг такая гладь!
Мне сказали, что Гридин будет в министерстве через два часа. Я отправился
побродить по Москве. Я не представлял, что она такая огромная. Все куда-то
торопились, лица людей выражали такую деловитость, что я поневоле
почувствовал себя бездельником. В этом городе я был чужим со своей
неуклюжей провинциальностью. Например, входя в столовую, я робел и подолгу
вытирал у порога ноги.
Впервые в жизни я обратил внимание на свою одежду. Стоял теплый солнечный
май, а на мне были черные широкие брюки, которые стояли колом, желтые
сандалии и коричневый пиджак, короткий, приталенный, с зауженными плечами.
На голове соломенная шляпа. В столице так никто не одевался.
Вернувшись в министерство, я увидел, как через весь вестибюль ко мне идет
незнакомый мужчина с распростертыми объятиями. Он расцеловал меня в обе
щеки.
- Гридин. А вы, конечно, Калинников? Четвергин вас очень точно описал.
Эксперт краем глаза покосился на мои желтые сандалии и брюки. Сам он был в
светло-сером костюме, в белоснежной рубашке с галстуком, из-под брюк
выглядывали носки черных начищенных туфель. Я тотчас как бы
сфотографировал его глазами и решил, что в следующий приезд оденусь
примерно так же.
- Мы куда? - спросил я Гридина.
- Ко мне! - улыбнулся он. - Надеюсь, вы не откажетесь побывать на моем дне
рождения?
Он взял меня за плечо (я сразу почувствовал его сильную руку) и решительно
повел на улицу.
Гридин распахнул дверцу собственной "Победы", жестом пригласил на переднее
сиденье. Сам он уселся за руль и лихо взял с места.
Квартира у него оказалась богатой: полированная мебель, зеркала, хрусталь,
картины. Особенно мне понравилась передняя с ветвистыми оленьими рогами. Я