"Картер Браун. Убийство - это послание" - читать интересную книгу автора

- Я склонна к неожиданным решениям, - хрипло произнесла она, - и
решила доставить тебе удовольствие без каких бы то ни было условий. Просто
чтобы показать, что не сержусь на тебя из-за этой пленки.
- Вы читаете мои тайные желания, - сказал я.
- Отвернись на минуточку, - прошептала она. - Мне всегда казалось, что
девушка, снимающая трусы перед мужчиной, который на нее смотрит, выглядит
как-то нелепо.
Я повернулся, и в какую-то долю секунды меня вдруг осенило, что
происходило в те, другие доли секунды, когда время остановилось. Инстинкт
сработал быстрее, чем разум, и я неожиданно для самого себя обнаружил, что
бросился на колени. Я услышал неприятный свистящий звук над своей головой,
за которым последовало короткое взвизгивание, когда Лиз коленом ударилась о
мое плечо и лицом вниз упала в кресло.
Сумка вылетела у нее из рук и со стуком ударилась об пол. Подняв и
взвесив ее на руке, я понял, как крупно повезло мне, что она пролетела мимо
моей головы.
Заглянув внутрь, я увидел в одном ее углу увесистый сверток тщательно
упакованных серебряных долларов.
Брюнетка оставалась на прежнем месте, с зарытым в подушки кресла лицом
и поднятым задом. Вдруг она принялась громко вопить, испуская потоки слез;
я подумал, что если кто-то и имеет право на слезы, то это я - на слезы
облегчения.
- Заткнись! - скомандовал я, довольно крепко ударив ладонью по
обтянутому белым шелком заду.
От неожиданности и боли Лиз снова издала пронзительный вопль, а слезы
полились еще обильнее, шумным потоком. Я сел на диван и в ожидании, пока
она успокоится, проглотил сначала свою порцию виски, а затем и ее. Ждать
пришлось, как мне показалось, чертовски долго; но постепенно всхлипывания
стали стихать, превратившись в сопение и периодическое шмыганье носом, пока
наконец она не выпрямилась и медленно, волоча ноги по полу, не приблизилась
ко мне.
Выглядела она так, как и должна была выглядеть героиня сказок "Тысячи
и одной ночи" утром тысяча второго дня. Красные глаза, покрытые пятнами
щеки со следами слез, шероховатые искусанные губы, на которых не было и
следа помады. Не осталось и тени от недавней сексуальности, только резко
бросающаяся в глаза вульгарность. Я подал ей белый шелковый плащ, она
быстро надела его, крепко прижала руки к грудям, словно подумала, что их-то
и надо в первую очередь защищать от насильника, общество которого ей
приходится терпеть.
- Как больно вы ударили! - жалобно протянула она.
- Этой тяжелой сумкой с таким количеством долларов вы вполне могли
убить меня, - ответил я рассудительно.
- Если бы вы отдали мне эту пленку сразу же, ничего такого бы не
случилось и мы сейчас могли бы заниматься любовью.
Логика для женщины, должно быть, то же, что для мужчины бюстгальтер,
подумал я: они знают о ее существовании, но не представляют, какую могут
извлечь из нее пользу.
- Боже! - простонала она между тем. - Я, наверное, выгляжу как драная
кошка. Отдайте мне мою сумочку, чтобы я могла навести хоть какой-нибудь
марафет.