"Фредерик Браун. Призрак шимпанзе" - читать интересную книгу автора

опаснее.
По тону, которым были произнесены эти слова, я не мог понять, шутит он
или говорит серьезно.
- Значит, если они не честны, они менее опасны?
- Опасны, но не в такой степени. - Он поднялся и потушил керосиновую
лампу. Кушетка заскрипела, когда он наконец улегся. И тут я спросил:
- Уже выяснили, кто был тот мальчик?
- Какой мальчик?
- Ну разумеется, тот, которого убили. Это ребенок кого-нибудь из наших?
- О господи! - воскликнул дядя Эм. - Я и забыл, что тебя тут не было.
Это не мальчик, Эд, это карлик.
Я привстал. Карлик. Имя напрашивалось само собой, поскольку среди наших
циркачей был всего один карлик.
- Так это был Великан Моут?
- Нет, никто его не знает. Этот карлик не циркач. Его здесь никто
никогда не видел.
На какое-то мгновение мне даже показалось, что он меня разыгрывает. Это
было полной бессмыслицей. В балагане с уродами найден голый карлик, которого
зарезали ножом, причем этот карлик не имеет никакого отношения к ярмарке. И
его никто здесь не знает. Немыслимо было в это поверить, однако я понимал,
что дядя Эм не стал бы шутить подобными вещами.
- А где была его одежда? - спросил я. - Полиция нашла его одежду?
- Нет.
- Но как это возможно?
- Это не наше дело, Эд. Пусть полиция сама в этом разбирается.
- Ну ладно. - Я снова лег и через какую-то минуту заснул как мертвый.
На следующее утро я проснулся довольно рано. Сам не знаю, что меня
подняло, но я проснулся и тут же начал обдумывать вчерашнюю историю. Дядя Эм
всегда говорит, что много думать опасно, - это одно из его излюбленных
суждений.
Думать, говорит он, так же вредно, как курить. И гораздо хуже, чем
напиваться. На самом деле он уверен в обратном.
Я оделся, причем в свой самый лучший костюм. Почему - сам не знаю. Дядя
Эм все еще спал.
Небо в тот день было тускло-серого цвета, но дождя не было. Несмотря на
ранний час, было удушливо-жарко. Ни одно дуновение ветерка не колыхнуло
слабо натянутые полотнища палаток. Они казались такими неподвижными, как
будто сделаны из серого камня.
Я стоял на мокрой траве у входа в нашу палатку и спрашивал себя, какого
черта я поднялся в такую рань. И решил, что сделал это, чтобы хорошенько
подумать.
Завернув брюки, чтобы не испачкать их в грязи, я направился в сторону
центральной аллеи. За каруселями какие-то люди кидали в грязь опилки целыми
лопатами. Рядом с ними стояла тележка. Больше вокруг никого не было.
Я спустился вниз, к краю ярмарочной площади, где стоял фургон Хоги.
Мардж обычно поднималась очень рано. Я честно признался самому себе, что
хотел повидаться с ней только затем, чтобы навести разговор на Риту.
Но в фургоне Хоги никто не подавал признаков жизни, так же как и в
фургоне Уолтера и Дарлены: правда, я и не надеялся, что Рита уже встала.
Наверняка она легла спать гораздо позже, чем я.