"Эрик Браун. Полутьма" - читать интересную книгу автора

неведении, и не хотел видеть в своей скорби отражение их горя. А потом отец
сказал:
- Мы решили воздвигнуть Элле мемориал, Джошуа. В саду, где вы вместе
играли.
И он рассказал сыну, каким будет этот мемориал.
Беннетт долго не ходил в тот сад после смерти Эллы. Он не хотел, чтобы
ему напоминали о его потере. Мемориал казался ему убогой пародией на сестру,
которая была так полна жизни. Позже он не раз задавался вопросом, почему
такие верующие христиане, как его родители, решились воздвигнуть этот
безвкусный памятник, и, наконец, понял, что для них это просто способ
справиться с горем, таким же настоящим и мучительным, как его собственное.
Примерно через год после ее кончины Джош осознал, что не может больше
вызвать в памяти голос Эллы. Он забыл звук ее доверительных признаний, ее
веселой болтовни, и это ужаснуло его. Как-то днем, убедившись, что родителей
нет в куполе, он с трепетом и любопытством вошел в закрытый садик.
Вот и сейчас Беннетт отворил заржавевшую железную калитку в
мемориальный сад. Сорняки, красный жасмин и здоровенные бугенвиллеи буйной
порослью толпились среди вымощенного дворика, как непрошеные гости на
вечеринке. Он быстро прошел через сад, ощущая внезапную сухость в горле.
Беннетт смахнул листья со скамьи из деревозаменителя и сел. Тоненький
голосок спросил его: - Привет, Джош! Как дела в космосе?
Перед Беннеттом на корточках сидела темноволосая девочка в голубом
платье, обняв загорелыми ручками загорелые коленки. Ее голубые глаза, такие
обманчиво живые, смотрели на него с восторгом.
Он почти в каждый отпуск приезжал в мемориальный сад, и каждый раз при
виде Эллы у него перехватывало дух, как после удара в солнечное сплетение.
- Нормально. Работа есть работа, сама понимаешь. - А что-нибудь
интересное было?
Она встала, подошла к дереву, обхватила руками нижний сук и стала
раскачиваться взад-вперед. Элла была примерно в метре от него, такая же на
вид материальная, как скамейка, на которой он сидел. Он смотрел на загорелые
напряженные мускулы ее рук, озорное хорошенькое личико и длинные темные
волосы. Ему так хотелось протянуть руки, схватить ее и прижать к себе, что
на глазах у него выступили слезы.
- Вчера я попал в переплет, Элла, - откликнулся он.
Он рассказал ей об аварии, наслаждаясь ее реакцией, видом ее широко
распахнутых глаз, разинутого в изумлении рта и звуком девчоночьих
восклицаний.
Пока они болтали, боль утихла. Ему было хорошо в обществе этой
эрзац-сестры, этого призрака, с которым он общался долгие годы. Пускай она
всего лишь фантастически сложная, Имитирующая личность голограмма, дух,
вызванный к жизни логическими компьютерными схемами, пускай она не более
реальна и способна чувствовать, чем изображения на экране у него в куполе,
но эта иллюзия удовлетворяла какую-то его глубокую внутреннюю потребность.
Она быстро утолила его боль; она пробудила в нем воспоминания.
- Элла! Ты помнишь, я в прошлый раз говорил тебе, что папа болен?
Она кивнула, внезапно посерьезнев:
- Как он?
Беннетт пожал плечами:
- Не знаю. В общем, плохо. Он просто очень старый... Ему уже больше