"Эрик Браун. Полутьма" - читать интересную книгу авторасотни.
"На девяносто лет больше, чем было тебе, когда ты умерла, Элла. Нет в мире справедливости". - Он снова тебя отчитал? Беннетт улыбнулся. Чисто детский вопрос! Именно это он и любил в голограмме своей сестры. Элла спросила бы то же самое. - Нет, Элла. Он по-прежнему также придирчив - то есть критичен. Он постоянно недоволен всем, что бы я ни сделал. Я хотел бы завоевать его уважение, - сказал он, ненавидя себя за это признание. - Он стал очень старым и немощным, но, в сущности, он такой же, каким был всегда. - Почему ты заговорил о нем, Джош? Порой программа слишком уж умна, подумал Беннетт. Задала бы Элла этот вопрос? - Вчера мне позвонил его врач. Отец хочет воспользоваться своим правом на эвтаназию. Элла нахмурилась. Теперь она сидела на земле, поджав по-турецки ноги и положив ладони на голые коленки. - Эвта... Что? - Это значит, что он хочет умереть. Он хочет принять лекарство, которое оборвет его жизнь. Я должен съездить к нему сегодня и поговорить об этом. - Он смотрел в ее большие немигающие глаза. - Ты не понимаешь, да? Она поджала губы, потом кивнула: - Думаю, что понимаю, Джош. Ты чувствуешь себя виноватым. Программа, управляющая имитирующей личность голограммой, была способна к самообучению. За эти годы она запомнила все, что говорил Элле Беннетт, - Просто... - Он покачал головой. - Я не хочу этого делать, Элла. Я не могу говорить с ним об этом. Не хочу, чтобы он увидел, что я понимаю, какой ужасной ошибкой была вся его жизнь. Они так долго были далеки с отцом, подумал Беннетт, а теперь им все-таки придется испытать непривычную эмоциональную близость. Возможно, ему просто не хочется, чтобы отец понял, что на самом деле он ему не безразличен. Элла улыбнулась ему. - Все будет нормально, Джош, - сказала она - Ты помнишь, что ты мне всегда говорил? - Что? Ее хорошенькое умное личико напряглось. - Как же это было? Реальность никогда не бывает такой плохой, как нам кажется. Он засмеялся: - Я запомню это, Элла. Спасибо. Они долго смотрели друг на друга. Наконец она сказала: "Джош!" - и медленно, не отводя от него взгляда, подняла тоненькую загорелую ручку, протянув к нему пальцы. Он тоже протянул к ней руку, остановившись в нескольких миллиметрах от кончиков ее пальцев, чтобы не испортить иллюзию. В этом долгом молчании был какой-то контакт, не поддающийся логическому объяснению. Он уронил руку. - Мне пора идти, Элла. Не вставая, она махнула ему на прощание: - Возвращайся скорее, ладно, Джош? - Я вернусь. |
|
|