"Джон Броснан. Падение Небесных Властелинов ("Небесные Властелины" #3) " - читать интересную книгу автора

- Но что?
- Сейчас это иначе. И ты знаешь почему.
- Но Дэвин говорит, что они изменили твой организм так, чтобы
компенсировать потерю... И это должно было вернуть тебе все ощущения. Это
не сработало, ведь так? Я в тебе не вызываю прежнего желания, ведь так?
Он смотрел на шахматную доску.
- Не так, как это было раньше, - медленно проговорил он, - но я все
еще... люблю тебя, Джен. Правда.
- Да, конечно, - грустно сказала она, - давай закончим эту партию.

* * *

Партия окончилась весьма предсказуемо - Робин заявил, что устал и
направился вздремнуть в свою комнату. Джен тоже пошла к себе, но не для
того, чтобы спать. Мастурбируя, она вспоминала, как они с Робином первый
раз занимались любовью. Успокоившись после оргазма, она обнаружила, что ее
глаза полны слез. Богиня-Мать, подумала она, может, Дэвин и Мило правы?
Может быть, человеческий разум действительно не более чем генетически
контролируемый результат взаимодействия разных гормонов? Робин определенно
подтверждал эту точку зрения. Измените его гормональный статус, и он
превратится в совершенно иного человека. А если вам нужны еще
доказательства, взгляните на элоев...
Она лежала и вспоминала свой последний философский диспут с Дэвином.
Он произошел этим утром после ее бесплодных расспросов о Мило. Когда он уже
собрался уходить, она сказала:
- Подожди, Дэвин. Помнишь наш разговор? Об эволюции человеческого
разума? Ты еще сказал, что он не более чем эволюционное приспособление, не
важнее длинного гибкого носа вымершего животного?
- Ну это не в точности мои слова, но да, я помню тот разговор.
- А я все еще утверждаю, что человеческий разум уникален. Человеческое
сознание принципиально отличается от сознания остальных животных.
- Это ваше неотъемлемое право, - улыбнувшись, сказал он.
- Но ты со мной не согласен?
- Боюсь, что нет.
- Хорошо, но как ты тогда объяснишь, что такое человеческое чувство
юмора? - победно провозгласила она. - Оно является уникальным свойством
людей и, очевидно, не имеет никакого значения для выживания вида, а значит,
не могло образоваться в результате эволюционного отбора. Разве это не
доказывает, что человеческий разум не укладывается в твою, чисто
механистическую, картину мира? Что оно является чем-то особенным и
уникальным?
- Совсем наоборот, - ответил он, - чувство юмора развилось как вполне
конкретное эволюционное приспособление. И оно есть не только у людей. Разве
ваши рабочие шимпанзе в Минерве не умели смеяться?
- Да, - вынуждена была признать она, - но то были генетически
продвинутые шимпанзе.
- Дикие шимпанзе тоже умеют смеяться, разумеется, на свой шимпанзиный
манер. И человеческое чувство юмора, и шимпанзиное в принципе являются
более изощренной, более эволюционно развитой "игривостью", которая присуща
большинству высших млекопитающих.