"Джон Броснан. Падение Небесных Властелинов ("Небесные Властелины" #3) " - читать интересную книгу автора

- Игривостью?
- Да, вы должны быть с ней знакомы, если у вас когда-нибудь были
домашние животные. Вернемся к примеру, который я уже приводил раньше - виду
больших кошек, именуемых львами. Львенок играет со своими братьями и
сестрами, матерью. Это принимает характер боя понарошку. Львенок учится,
как надо драться, при этом практически без риска нанести или получить
ранение, разве что по несчастливой случайности. Это также безопасный способ
выпустить природную агрессивность львенка.
- Но мне кажется, что между играми львят и человеческим чувством юмора
громадная разница, - сказала Джен.
- Она чисто количественная. Общественные отношения между высшими
приматами существенно сложнее, чем отношения внутри львиного прайда. Просто
"игривость" обезьян по необходимости усложнялась. А поскольку люди - это
самые высокостоящие приматы, то же можно сказать и про их чувство юмора. Но
оно всегда было не более, чем "боем понарошку". Оно позволяло найти
безопасный выход агрессивности, позволяло сбросить эмоциональный стресс без
причинения физического вреда кому-либо. Без юмора первобытные племена
самоуничтожились бы, когда внутренние разногласия достигли бы некоторого
предельного значения. Человеческая цивилизация никогда бы не развилась без
этого эволюционного приспособления. Но на самом деле юмор - не более чем
форма выражения агрессивности. И порой весьма жестокая.
Джен опять начала впадать в бессмысленную ярость. Она не была согласна
с Дэвином, однако не могла придумать с ходу хороших контраргументов. Она
спросила раздраженно:
- А как насчет вас, у вас есть чувство юмора?
- Нет.
- Но ведь вы шутите, и довольно тонко.
- Мы умеем симулировать чувство юмора, вот и все. Зачем искусственному
интеллекту чувство юмора? Мы не общественные животные. Нам оно не нужно.
- А жестокость, вы способны быть жестокими?
- Чтобы быть жестоким, необходимы эмоции.
- Ну, вы можете симулировать чувство юмора, почему бы не симулировать
и жестокость тоже?
- А зачем?
- Хороший вопрос, - пробормотала Джен.
Лежа на кровати, Джен гадала, обречена ли она провести остаток своих
дней на этой станции, если программы сохранят ей жизнь. Или, если ей
удастся каким-то образом отсюда выбраться, то что ее ждет снаружи? Ничего,
кроме Дебрей и Небесных Властелинов, многие из которых контролируются
полоумной Эшли. О да, и еще этот Мило. Мило - человек, который захватил
тело ее любимого сына, Саймона, для того, чтобы воскресить себя. Она
надеялась, что программы уничтожат и его, и Эшли, когда те обнаружат
станцию, а это рано или поздно произойдет. У программ была Той, и из своего
прошлого опыта Джен знала, что Той неуязвима для лазеров.
Она уже столько потеряла, стольких дорогих ей людей. Мать, Эльзу,
Цери... Саймона. У нее остался только Робин. И теперь она теряет и его.
Может быть, длинная жизнь на станции была бы легче, если бы он был таким,
как прежде, но при существующем положении вещей проводить год за годом в
этом месте было безрадостной перспективой.
Возможно, что когда-нибудь она попросит программы трансформировать ее