"Дмитрий Брисенко. Девять тысяч метров [H]" - читать интересную книгу автора

разделил его досаду, - но, кажется, двое успели сбежать". Тут же достал
игрушечную трубку телефона и отдал приказ на межконтинентальный розыск
сбежавших. "Майор и рядовой. Да, держите меня в курсе".
- Кто вы по званию? - обернулся он ко мне. - Хотя я вижу, что вы почти
лейтенант.
На вид ему лет десять. Что именно в нем не так, я не смог мгновенно
определить.
Но что-то было. Наверное, все же взгляд - тяжелый и пустой, будто
потерянный, будто смотрел на меня холодным оловянным глазами его мертвый
солдатик.
Я сказал:
- К военным я не имею никакого отношения. Я убежденный пацифист.
- Я тоже гражданское лицо, - сказал он. Голос у него оказался под стать
взгляду, бесцветным и равнодушным. - Но иногда приходится вмешиваться в
дела военных. А что вы здесь прохлаждаетесь, ведь в мире неспокойно.
- В мире всегда неспокойно, то там, то сям что-нибудь случится. Так что
лучше прохлаждаться, пока есть возможность.
Он обдумал мои слова, насупив бровь.
Протянул руку:
- Меня зовут Петр.
Я быстро отряхнул руки (по детской привычке я сунул ладони поглубже в
песок, какая никакая, а все ж прохлада) и состыковался с его ладонью.
- Константин. Можно просто Костя.
- Очень приятно, Костя. Но ко мне лучше обращаться Петр.
Он отвернулся и начал ковыряться в песке, видно, я был не очень ему
интересен.
К этому моменту нашей беседы воздух уже можно было хватать горстями,
распихивать по карманам, до того он был плотный, налитой. Сегодня пошла
пятая неделя жары, расплавилось уже все, что могло расплавиться, и
способность что-то делать при такой погоде, например, ходить без цели по
улицам, вызывала приток ленивого недоумения.
Мальчик снова обернулся ко мне:
- Завтра в английских газетах напишут о казни шестнадцати ирландских
солдат.
Иногда я это делаю, чтобы обозначить свои действия.
Ну да, отчего бы и не в газетах. Теперь, кажется, понятно, что в нем не
так:
мальчик, похоже, из неспокойного племени сумасшедших. Я кинул взгляд на
ряд скамеек с курганами старух. Сейчас одна из них поднимется, зашамкает
ртом, махнет, прощаясь, рукой на своих товарок, иехх, Семеновна, тяжко-то
оно как, да ничего не поделаешь, Петенька, внучок, собирайся, зайчик,
собирайся, маленький, горе ты мое, пойдем домой, родненький, пойдем,
миленький...
- Вы почему молчите? Вам нечего сказать?
- Ну почему нечего? Газеты, это в принципе неплохо. Это правильно.
Мальчик вытащил из кармана рубашки какого-то особенного солдатика.
- Этот полковник один из лучших в моей коллекции. Очень неплохой
стратег. - Петр посмотрел на свои часы, хранившие, как и все детские часы,
застывшее игрушечное время. - Он уже где-то рядом, он очень
пунктуальный... А, вон он идет! Я вас с ним познакомлю, он необычный.