"Андре Бретон, Филипп Супо. Магнитные поля" - читать интересную книгу автора

чье сердце уже пронзила стрела.
Красивым книжным выражениям, подвешенным к нашим губам, не надо
пугаться наших сердец, скачущих, как чертик на веревочке, и низвергающихся с
такой высоты, что подсчитать их подскоки невозможно.
В мерцании платиновой проволоки мы рассекаем мертвенно бледное горло, в
его глубинах трупы разломанных деревьев; отсюда поднимается запах креазота,
полезный, как говорят, для здоровья.
Те, кто не любят риска, тоже живут на свежем воздухе; лихорадочные
фантазии не смогут ни увлечь их, ни сбить с накатанного пути: ничто не
помешает им начищать до блеска ржавые стекляшки - для приманивания диких
племен. Они постепенно осознают свою силу - силу, заключенную в умении
стоять без движенья в толпе мужчин, снимающих шляпы, и женщин, улыбающихся
вам сквозь крылья бабочки-сфинкс. Свои ледяные слова они заворачивают в
серебристую бумагу, приговаривая: "Пусть большие птицы бросают в нас камни,
им все равно не высидеть ничего в наших глубинах"; но никогда им не стать
персонажами модных гравюр. Я смеюсь, ты смеешься, он смеется, мы смеемся до
слез, спасая червяка, которого чуть было не убили рабочие. На устах
заготовленный каламбур и глупенькие песенки.

Настанет день, и пред нами возникнут два крыла, заслоняющие небо; мы
будем спокойно задыхаться во всепроницающем мускусном аромате. Колокольный
звон, запугивание самих себя... Хватит! Наших глаз неподдельные звезды, за
сколько времени совершаете вы оборот вокруг головы? Только не соскальзывайте
в кратеры; солнце уже комкает с презреньем вечные снега! Гости, двое или
трое, снимают шарфики. Если искрящиеся ликеры не устроят в их горле
изумительной ночи, они включат газовое отопление. Не говорите нам о всеобщем
согласии; довольно разглагольствований воды Бото, мы надели наконец чехлы на
зубчатое колесо, которое так превосходно умело считать. Нам совсем не жаль,
что мы не присутствовали при новом открытии небесного магазина, стекла
которого вылиняли сегодня ранним утром в цвет испанского мела.
Нас разделяет с жизнью нечто иное, чем то маленькое пламя, что вьется
по асбесту, как растение пустынь. Мы не думаем об улетевшей песенке золотых
лепестков электроскопа, она раздается порой в некоторых шляпах-цилиндрах -
тех самых цилиндрах, что мы надеваем для выхода в свет.

В нашей плоти прорублено окно, оно открывается прямо в наше сердце.
Внутри - необъятное озеро, к полудню сюда прилетают стрекозы, золотистые и
ароматные, как пионы. Как называется это высокое дерево, к которому приходят
поглазеть друг на друга животные? Мы напоили его много веков назад. Его
глотка суше соломы, в ней безмерные запасы пепла. Раздаются раскаты смеха,
однако не смотрите подолгу без подзорной трубы. Кто угодно может зайти в
этот кровавый коридор, где развешаны наши грехи, прелестные картинки, хотя и
в серых тонах.
Нам остается только раскрыть ладони и грудь, и разоблачиться, как этот
солнечный день. "Знаешь, сегодня вечером будет совершено зеленое
преступление. А ты и не ведал, друг мой. Распахни эту дверь широко-широко,
скажи себе: "Сейчас глубокая ночь, день умер в последний раз".

История возвращается вспять, в учебник с обложкой в серебряных
точечках, и самые блистательные актеры готовятся к выходу на сцену. Это