"Джозеф Бреннен. Кэнэвэн и его задний двор" - читать интересную книгу автора

Моим первым движением было немедленно отойти от окна, но что-то
удержало меня. Рассматривая это печальное переплетение вереска с дикой
травой, я становился жертвой... нет, однако, не может быть, но я не нахожу
другого слова, как любопытства. Возможно, та часть моего мозга, которой
стремились к холодному и объективному анализу, хотела просто понять, что
смогло во мне вот так возбудить внезапное и острое чувство депрессии. Или,
может быть, эта удручающая картина по какой-то неясной причине, странная
тяга в моем подсознании и инстинкте, которых я в нормальном состоянии
избегал постоянно, сейчас оказывали на меня непонятное воздействие.
И я продолжал стоять у окна. Высокая сухая трава, коричневатая и
пятнистая, тихо качалась при дуновении ветра. Черные и умирающие, неподвижно
стояли деревья. Ни птицы, ни даже бабочки не пролетали над этим угрюмым и
мрачным пространством. Смотреть в общем-то было не на что, кроме как на
длинные стебли дикой травы да тощие деревья стоящие то там то сям, да на
низко растущие кусты вереска.
Однако, бесспорно, было в этом уединенном куске пейзажа что-то
особенное, необычное, что так интриговало меня. Как будто мне загадывали
загадку, отгадать которую мне представлялось возможным, нетрудным, если бы я
смотрел туда достаточно долго.
После нескольких минут созерцания я испытал странное ощущение:
перспектива постепенно, тонко менялась. Ни трава, ни деревья не изменились,
но сам участок земли, казалось, - увеличивался в размерах. И я сказал себе,
что он просто-напросто больше, чем я думал; потом мысль пришла, что
простирается он на несколько гектаров; а в конечном счете, у меня появилось
твердое убеждение, что территория этого двора тянется на неопределенное
расстояние и что если бы я вышел туда, то мне бы пришлось пройти километры и
километры, чтобы добраться до конца его.
И вдруг у меня появилось так называемое неудержимое желание ринуться к
задней двери, помчаться туда и погрузиться в это море дикой травы, и шагать
без передышки прямо вперед, полному решимости узнать для самого себя, где же
и каковы границы этой земли. Впрочем, я и собирался это сделать, как вдруг
увидел Кэнэвэна.
Он возник неожиданно в этом хаосе высоченной травы, растущей прямо
перед домом. С минуту по крайней мере он казался совершенно потерянным,
потерявшим ориентиры. Блуждающим взглядом он смотрел на заднюю часть своего
жилища, как будто видел его впервые. Волосы его были растрепаны, и он был
чрезвычайно возбужден. Ветки кустарника виднелись на его брюках и куртке,
стебли травы висели на крючках его старых немодных ботинок. Я видел, как он
бросал вокруг сумасшедший взгляд, растерянный, беспорядочный, и, казалось,
готов был снова развернуться и отправиться в это нагромождение, хаос, откуда
он только что вынырнул.
Я стал с силой стучать по окну. Полуобернувшись, он остановился,
посмотрел через плечо и увидел меня. Его сведенные судорогой черты лица
несколько смягчились и приняли человеческий облик. Усталый, согнувшийся, еле
волоча ноги, он пошел к дому. Я поспешил открыть дверь и впустил его. Он
направился прямо в лавку, в ее переднюю часть, и рухнул в кресло.
В тот момент, когда я вошел в комнату, он поднял глаза.
- Фрэнк, - сказал он почти шепотом, - не могли бы вы сделать чай?
Я исполнил его просьбу. Он выпил свой обжигающий чай не говоря ни
слова. Вид у него был такой изнуренный, что я понял: у него не было сил,