"Константин Брендючков. Последний ангел [NF]" - читать интересную книгу автора

ты, видать, до того, что, коли верить слухам, от тебя и супруга твоя ушла
вместе с дочерью вашей и остался ты, стало быть, совсем теперь одинешенек.
На завод тебе пишу потому, что не знаю адреса твоей квартиры, а про
завод твой мне говорили. И пишу тебе на все твои фамилии, кроме одной,
которую я опять пошто-то забыла да так и не могу вспомнить, а пишу так
потому, что не знаю, под которой из этих фамилий ты теперь проживаешь.
Сейчас я, Олежка, помираю, и письмо перешлет тебе соседка уж опосля
моих похорон, чтобы не тревожился и не ехал хоронить меня. Может, и зная,
ты бы не приехал, но тут уж не мое дело. Мое дело теперь повиниться перед
тобой за себя и за всех вас, что оставили тебя на всю жизнь без нашей
помощи. Бог да простит нам этот наш тяжкий грех.
Ты, конечно дело, и без нас прожил не хуже, а лучше, да не наша в том
заслуга, и вины нашей от этого не меньше. Вот помирая-то я и думаю, как же
это я, окаянная, ни разу тебе ни яблочков не купила, ни петушка на палочке
не принесла и ничем тебя ни разу не побаловала, покуда ты рос, и даже
рукой по головенке не погладила, не приласкала тебя, брошенного твоей
семьей!
Что из того, что твои приемные родители запретили строго-настрого
сообщать тебе о твоем происхождении, могла бы ведь я и под видом
посторонней побаловать тебя, маленького, так ведь не сделала этого и даже
не поговорила с тобой ни разочку. А когда ты вырос, ты и сам не хотел с
нами знаться, и то было нам заслуженным наказанием.
Единожды только, помню, пришел ты ко мне с великой нуждой, в которой,
слава богу, смогла я тебе помочь одним единственным словом, и только это и
отрадно мне в мой смертный час. Не иначе как бог просветил меня тогда и
дал мне вспомнить фамилию твоей крестной матери, которая стала и твоей
первой фамилией. А потом опять я эту фамилию забыла, да и не нужна она
теперь, хорошо, что тот раз выручила тебя.
Вот и все, Олежка. Живи дольше. Ты умный, ты весь - в мать твою родную,
а гордый, наверно, в Нагого. Может, и впрямь он твой родной отец, а не
тот, который меня породил.
Наследства после меня не остается, так что завещать тебе нечего, вот
только посоветую тебе поближе к людям быть и уж ежели не время тебе о
новой семье думать, то обзаведись хоть котенком или собакой, чтобы было о
ком заботиться, - одному-то, ох, как плохо. Прощевай на этом, Олежка,
кланяюсь тебе последний раз. Сестра твоя Груня".
- Не расстраивайтесь, - сказала Афина Павловна, складывая послание. -
Судя по письму, вы и виделись-то с ней всего раз или два, так что не могли
сильно привязаться. Ее, разумеется, жалко, и я вам от души сочувствую, но
признаться, я гораздо больше поражена тем, что вы, оказывается, росли у
приемных родителей. В наше время, после войны, это совсем не редкость, а с
вами это случилось много раньше. Ну, а уж из-за чего вам стыдно стало,
совсем не понимаю.
- Тут сложная история, в которой Груня мне очень помогла...
- Так расскажите же, может, легче станет.
- Я расскажу, только надо же вас сначала накормить, а то вы пришли
прямо с работы.
- Это будет кстати.
Олег Петрович похозяйничал на кухне и вернулся накрывать на стол.
- Вас не будут искать? - спросил он между делом.