"Чез Бренчли. Башня Королевской Дочери (Хроники Аутремара-1) " - читать интересную книгу автора

комнате, высеченной в камне, в комнате, где толстый потный монах посреди
толстых запотевших стен вызывает настоящие чудеса с помощью всего одной
свечки и заклинаний?
Конечно, подобные мысли были ересью. Следовало покаяться в них и
понести должную епитимью, однако Маррон совсем недавно прибыл издалека, из
гораздо более спокойной благословенной страны, где магия исчерпывалась
сменой времен года. Он был ошеломлен чудесами, в голове непривычно шумело,
слова и мысли выскакивали непроизвольно, и он решил, что обе души Бога его
простят.
Кроме того, только вчера отряд сжег целую деревню еретиков, и Маррон
боялся исповедника.
Он помнил, что даже тогда, в жаркой спешке, под невыносимой слепящей
жарой все воспринималось как праздник. Это не было исполнением Божьей воли,
нет, просто надо было как-то выплеснуть сумасшедшую радость от окончания
долгого пути, от того, что новый дом уже виден впереди. Слишком долго они
жили в седлах, слишком рано пришлось высадиться на берег из-за бури, они
много дней подряд ели одни сухари, спали на пыльной земле и все шли и шли
вперед. Яростное солнце чужих холмов жгло тела, и кожа спекалась, как
дорога, по которой стучали копыта коней. Закипела ярость старых обетов, а
залежавшиеся в ножнах мечи запросились наружу, словно их обуревала та же
жажда, что и людей.
И вот как-то утром фра Пиет увел их с дороги, пообещав приход в замок
к завтрашнему закату и работу для Бога - сейчас; они пошли за ним в холмы и
шли до тех пор, пока не увидели под палящим солнцем две дюжины хижин с
выпуклыми крышами и грязными известковыми стенами, колодец, а в центре
деревни было ее сердце - храм тесаного камня. На изъеденной непогодой двери
храма были начертаны еретические знаки. Слепые Очи, двойная петля,
символизировавшая Господа Разделенного, но кольца были закрашены в знак
того, что всевидящее око Бога закрыто отныне и навеки. Фра Пиет
предупреждал, что здесь можно увидеть и худшее, тот же знак с
подрисованными внизу ресницами, обозначающими, что Господь спит; однако это
было бы уже явным вызовом, отзвуком катарского восстания. А кружки на двери
храма были чем-то совсем другим.
Это была ересь Кораша, утверждавшего, что Господь действительно шел по
раздвоенному пути, однако не обращал внимания на смертных и не заботился об
их делах на земле. И хотя Кораш получил очищение огнем, а его кости смололи
в пыль двести лет назад, у него до сих пор были свои приверженцы -
например, вот эта деревня, затерявшаяся в горах и не внимающая голосу
истинной церкви. Так не раз говорили Маррону и его новым братьям по клятве
- и это оказалось правдой.
Они въехали в деревню - три дюжины человек, уставших от долгого пути и
жаждущих отнюдь не воды. Изуродованными руками фра Пиет занес топор и
опустил его на богохульный знак; и это его хриплый голос призвал предать
деревню огню и мечу, это его топор поразил на ступенях храма
еретика-священника в черной мантии. После этого фра Пиет только смотрел,
сидя на своем коне. Позже Маррон подумал, что это могла быть проверка или
испытание, а может быть, крещение кровью.
Да, что-то там было от крещения, думал он сейчас, от крещения и от
первого обряда. А сейчас и здесь, под замком, наступило его завершение -
чудо, дарованное Королевским Оком.