"Макс Соломонович Бременер. Присутствие духа" - читать интересную книгу автора

казалось, что от этого многое переменится.
И еще одну радость сулил день рождения - радость и (Воля не посмел бы
признаться в этом вслух) козырь в "отношениях" с Ритой: приезд отца.
Волин отец, Валентин Андреевич, - командир полка - уже почти два года
служил на Севере страны. А до этого около трех лет он служил в том
небольшом, до тридцать девятого года приграничном городе на стыке Украины и
Белоруссии, где и теперь оставалась его семья. Там, где находился Валентин
Андреевич теперь, не было школы-десятилетки, а без нее, само собой, не мог
обойтись Воля.
Воля любил отца, больше того - у него был как раз такой отец, какого
ему хотелось иметь. (Ведь существовали ребята - Воля знал их, - которые
любили своих отцов и все-таки мечтали втайне каким-то чудом оказаться
сыновьями Громова, Папанина или Коккинаки.)
Он не мечтал об этом...
Ослепительно новый мир, которым Воля восхищался и который единственно
притягивал его, стоял на таких людях, как его отец. Это был мир храбрых
пограничников-дальневосточников, героев сражений у Хасана и Халхин-Гола,
парашютистов, совершавших беспримерные затяжные прыжки, стратонавтов,
бравших невиданные высоты; мир полковника Александрова из "Тимура и его
команды" (на рисунке в книге он был похож на Валентина Андреевича),
челюскинцев, папанинцев, Марины Расковой и летчиков, их спасших...
Это был мир людей, не дававших пропасть в беде ни одному нашему
человеку и не допускавших на нашу землю ни одного, пусть самого хитрого,
врага. Их мужество было скромным и даже скрытным. Полковник Александров
говорил дочерям, что уезжает в мягком, а садился в бронепоезд, и Валентин
Андреевич в прошлом году сказал, что едет на маневры, а уехал на войну с
Финляндией.
Впрочем, этот мир могущественного мужества был Воле знаком главным
образом по журналам, книгам и кино, хотя он и был сыном военного. Уж очень
нечасто он видел отца в последние годы. А когда отец бывал рядом - о, в
такие дни Воля совсем по-мальчишески, будто и не был старшеклассником,
гордился отцом: его тремя шпалами в петлицах, его медалью "20 лет РККА", его
тяжелыми гантелями ("Видал, с какими гантелями мой отец делает гимнастику?
Попробуй подними!") и всем без исключения, что об отце говорили, даже тем,
что соседка тетя Паша сказала о нем: "Мягко стелет - жестко спать".
"Ловко! - с привычным восхищением думал он об отце. - Ей на мягонькое
захотелось, а легла - жестко! Не нравится на жестком?.. Полежите, ничего, -
значит, надо вам, раз папа так постелил".
Волина мать говорила мужу, что в свои редкие приезды он видит не того
Волю, каким тот стал, а такого, каким он его когда-то оставил, уезжая на
Север. По ее словам, стоило только появиться в доме отцу, и в Волином голосе
оживали такие интонации и нотки, каких она давно не слышала у повзрослевшего
сына.
И с той же замеченной матерью ребячливостью Воля рисовал себе в
воображении предстоящую встречу с отцом, наперед празднуя и торжествуя
множество побед...
Десять раз подряд он представлял себе, как под вечер приедет отец, как
они втроем, с ним и с матерью, сядут пить чай в палисаднике, как потом мать
скажет ему: "Прохладно стало, надевай без разговоров куртку!", и он будто
нехотя натянет куртку с привинченным на груди значком "Юный ворошиловский