"Илья Яковлевич Бражнин. Недавние были " - читать интересную книгу автораудовольствием проехался в трамвае, бегущем по рельсам, которые
когда-то при мне укладывались неподалёку от базара с полагушками, туесами и широконькими крынками, с которых расторопные жонки ловкими и неуловимо быстрыми движениями снимали сметанную плёнку и сворачивали её вчетверо. Новый Архангельск есть новый Архангельск, и он хорош своими многоэтажными зданиями, своим лесотехническим институтом и другими вузами, которых в моё время не было и в помине, своим мостом через Двину, строительства которого мы, старые архангелогородцы, так страстно и так долго добивались. А старый Архангельск, - что ж, он остаётся старым Архангельском, доброй памятью нашей. Он остается со мной. Хочу, чтобы он остался и с вами. Теперь еще несколько строк о втором посещении Архангельска после расставания с ним в начале двадцатых годов. Попал я на этот раз в родной город неволей, и занёсший меня туда ветер был недобрым ветром. Было это так. Весь первый год Великой Отечественной я провел на Карельском фронте, в Заполярье. Работал в газете Четырнадцатой армии "Часовой Севера". Редакция находилась в Мурманске, но я бывал в ней мало. Больше мотался по передовой. Облазил все участки Мурманского направления, ездил на Кандалакшское. Завязал очень много крепких и дорогих мне знакомств, приобрел множество друзей, со многими из которых и сейчас не теряю связи, а с иными и вижусь время от времени. Был я в те дни деятелен, как муравей, и худ, как щепка, вполне благополучен - ни разу не был ранен и все фронтовые тяготы переносил, И вдруг всё оборвалось, как ножом обрезало. За тринадцать месяцев беспрерывных фронтовых скитаний перенапрягся. Открылась грудная жаба и ещё сто одна болезнь. Меня отвезли в госпиталь. Это произошло десятого июля сорок второго года. Денек-другой пролежал я в Мурманском госпитале, потом, когда город стали бомбить почти беспрерывно, раненых и больных, и меня в том числе, из города эвакуировали. Сперва привезли меня в Мончегорск. Там пролежал я три дня, а потом уложили меня в санитарный поезд и повезли в... Архангельск. Сутки плелись мы до Беломорска (бывшее становище Сорока), в котором даже земля деревянная, точнее, опилочная. Лесопильные заводы Беломорска давали столько опилок, что девать их было, некуда, и они использовались на покрытие мостовых. Потому все сорочане (а позже беломорцы) ходили по опилкам. От Беломорска на Мурманской железной дороге за время войны проложили ветку к Обозерской на Северной железной дороге. Таким образом, Мурманск соединялся теперь железной дорогой не только с Ленинградом, но через Обозерскую - Вологду и с Москвой. Переброска военных грузов, шедших из Мурманска беспрерывным потоком в центр и на другие фронты, значительно упростилась и стала безопасней. Девятнадцатого июля я попал, наконец, возле Обозерской на дорогу Москва - Вологда - Архангельск. Теперь до Архангельска было немногим более ста километров. И уже на другой день я лежал в одном из архангельских госпиталей на южной окраине города, называемой Быком. Не знаю, по какому неведомому телеграфу узнали мои земляки, что я |
|
|