"Саймон Браун. Государь ("Ключи власти" #3) " - читать интересную книгу автора

себя, переполненный жалостью к самому себе. Именно это-то и вернуло его
назад из темного омута, куда Марин погрузился с головой. Он ненавидел себя.
Ненавидел за то, что жив, когда его любимый сын погиб. И было еще кое-что.
До этого момента он всегда думал о Линане только как о еще одном орудии в
своих честолюбивых замыслах возвеличивания Амана, но теперь принц-изгнанник
стал убийцей Сендаруса, и Марин ненавидел его лютой ненавистью, которая
поселилась в груди, подобно второму сердцу, давая новую жизнь.
Он спустился с башни, думая о том, что надо сделать для уничтожения
Линана. И с мрачным удовлетворением сообразил, что часть необходимого уже
осуществлена Амемуном. Эта мысль заставила его резко остановиться. Амемун
любил Сендаруса почти так же сильно, как и Марин, и ему нужно будет
обязательно сообщить о случившемся. Внезапно снова нахлынула боль утраты, но
он цепко держался за свою новую ненависть, и его разум очистился, как
очищается летним пожаром старый сухой лес.

Старый аманит предельно вежливо улыбнулся и изящно принял левой рукой
небольшой кусочек пищи. Благословив его во имя бога пустыни, он переложил
кусочек в правую руку и отправил в рот. После чего сделал вид, будто с
удовольствием жует, а потом проглотил целиком, подавляя подступившую к самой
глотке желчь. Жара в шатре угнетала, его подташнивало.
- Хорошо! - провозгласил Амемун, и хозяин шатра, главарь племени южных
четтов, у которого он оказался в гостях, оценивающе улыбнулся.
- Как наш уважаемый гость, ты по традиции должен отведать лучшее блюдо
пира.
- Оно было весьма вкусным, - не моргнув глазом, соврал Амемун. "Молю
тебя, Владыка Горы, удержи мой выворачивающийся желудок".
- Обычно его ем я как предводитель, - сказал хозяин шатра, но его тон
придавал другое значение словам.
Тут уж пришла очередь Амемуна оценивающе улыбаться; теперь он стоял на
более твердой почве. После долгих ужасающих недель на раскаленных безводных
равнинах, покрывающих южную часть континента Тиир, он наконец нашел дорогу к
этому человеку. По слухам, ходившим среди пастухов, живущих в приграничных
землях между Аманом и пустыней, он был одним из самых великих вождей южных
четтов. Его звали Декелон, и выглядел он так, будто ему не меньше ста лет:
лысая голова, кожа цвета глины, запекшейся на солнце, слезящиеся карие
глаза.
- Твое гостеприимство будет вознаграждено, - произнес Амемун.
- Так обычно и бывает, - сказал Декелон. Он жестом подозвал к себе сына
и что-то прошептал ему на ухо. Сын кивнул и вышел из шатра, забрав с собой
остальных отцовских родственников и домочадцев. - А теперь мы сможем
поговорить. Ты проделал большой путь, чтобы встретиться со мной.
- Разве это столь странно? Твоя слава самого сильного и мудрого из всех
южных четтов известна даже в Пилле.
- Есть две вещи, которые тебе следует знать, Амемун из Амана, - сказал
Декелон, перейдя с напевного тона, каким приветствовал его при встрече, на
более ровный и холодный. - Первое: когда мы с тобой наедине, лесть ни к
чему; она не поможет твоему делу, каким бы оно у тебя ни было.
- Э... Ну, а второе?
- Мы не называем себя южными четтами, как будто мы всего лишь ветвь на
большом и благородном древе.