"Анн-Софи Брасм. Я дышу! " - читать интересную книгу автора

царило большое оживление. Она что-то рассказывала, рассказывала так уверенно
и увлеченно, что ребята ловили каждое ее слово. Я подошла немного поближе,
мне хотелось получше ее рассмотреть. Не скажу, что она была так уж хороша
собой: орлиный нос, угловатое лицо, бледная кожа и всклокоченная рыжая
шевелюра - особенно завидовать нечему. Но при этом бездна обаяния. Возможно,
все дело было в энергичном взгляде. Или в голосе, чистом, ясном, ровном -
такой голос можно слушать часами. Девочка улыбалась. Она рассказывала, что
недавно приехала из Америки, что детство провела в Сан-Франциско, еще
что-то, теперь я уже не помню. Ее окружили плотным кольцом и слушали затаив
дыхание. Я просто глазам своим не верила. В одну минуту эта новенькая сумела
загипнотизировать весь класс. Как же противна она мне была!
Потом я узнала, что ее зовут Сара. Родилась она как будто в Париже, но
все это время жила в Америке и только теперь вернулась домой.
У меня сразу же возникло предчувствие, что именно из-за этой новенькой
не сбудутся мои честолюбивые мечты. И я оказалась права. Но в то время я не
могла знать, что этим дело не ограничится.
Вот так в мою жизнь вошла Сара. И по сей день я не до конца уверена,
что ее в моей жизни больше нет.
Я не сдержала своих обещаний, я просто не успела, Сара все смела на
своем пути: мои мечты, надежды, все, что я поклялась осуществить. Стоило ей
только появиться, и она становилась центром притяжения. Казалось, все
принадлежит ей одной. Она делала что хотела. Я же молча следила за ней. Я
снова превратилась в собственную тень. Между мной и остальными опять выросла
стена. Лучше бы уж они плюнули мне в лицо, только бы не бросали вот так
одну. Есть кое-что похуже презрения - это безразличие. Ощущение, что ты
больше вообще не существуешь.
Все они были мне отвратительны. В том числе Сара. Отвратительно видеть,
как они собираются вокруг нее, смотрят на нее чуть ли не с обожанием, прямо
вымаливают у нее знаки внимания, словом, ведут себя как ее рабы. Их
наивность просто поражала меня - Сара очень ловко нашла способ пользоваться
своей неотразимостью. "Без вас она ничто. Только вы этого не понимаете. Вы
круглые идиоты", - думала я.
Потихоньку я начала сдавать. Меня больше не волновали мои успехи в
школе, да и успехов-то никаких теперь уже не было. Сама жизнь утекала у меня
между пальцев.
Мои родители ничего не понимали. То я поглощала еду тоннами, то крошки
в рот не могла взять. Бывало, я засовывала два пальца в рот, чтобы меня
рвало до крови, - я надеялась, что выплюну вместе с пищей свое тело и спущу
его в унитаз. Моя жизнь стала совершенно бессмысленной. Я жила только
потому, что так было надо.
Я стала думать о смерти. Мне нравилось представлять свое тело
прозрачным, бездыханным, неподвижным. И мне не было страшно. Иногда я
рассматривала свои запястья с извилистым переплетением вен, и меня так и
подмывало перерезать эти узелки. Я понимала, что смерть, конечно, хороший
выход, но он для трусов: ведь это означало спасовать перед жизнью с ее
безразличием, ее тяготами, ее тревогами. Но с сознанием полной и
окончательной неудачи я ничегоне могла поделать. Зачем мне дальше жить, если
это не жизнь, а черт знает что?!
Меня останавливала только мысль о горе, которое я причиню родителям.
Иногда у меня случались просветления, я приходила в себя и начинала верить,