"Анн-Софи Брасм. Я дышу! " - читать интересную книгу автора

недостойной ее. Я была предана ей душой и телом. Я просто стала ее
собственностью.
Сара тоже немало потрудилась над тем, чтобы превратить меня в свою
рабыню. Впрочем, ничего нового ей и придумывать не надо было, она просто
продолжала прежнюю игру: она меня не замечала. Ни взгляда, ни улыбки, ни
одного ласкового слова - и все это я стоически терпела. И даже считала, что
она вправе столь жестоко наказывать меня. Я не роптала, мне это и в голову
не приходило: разве она не позволила мне снова считаться ее лучшей подругой?
Моя задача была - остаться такой подругой навсегда, а значит, принять любые
условия игры.
Только наши отношения уже с трудом можно было назвать дружескими, они
сильно изменились по сравнению с прошлым годом, когда мы бывали так
счастливы вместе, хохотали до слез и дурачились как дети. Сара взрослела,
причем гораздо быстрее меня. Я же оставалась во власти своих грез и
бесплодных переживаний, то есть совсем девчонкой. Мне казалось, что я только
начинаю жить, а Сара хотела, чтобы я стала взрослой. Совершенно сбитая с
толку, растерянная, неспособная дотянуться до нее, я смотрела на себя и
казалась себе совсем жалкой.
Само собой разумеется, ее новые друзья не приняли меня в свою компанию,
впрочем, вряд ли сама Сара этого хотела. Я ходила за ней по пятам, но все
мои усилия были тщетны: ей нравилось меня не замечать. Она жила в бешеном
ритме, и развлечения ее тоже стали взрослыми, она разгуливала под ручку с
парнями намного старше ее, принимала к сердцу проблемы других, но не мои. Я
с трудом поспевала за ней, с трудом к ней пробивалась. Держась обеими руками
за прошлое, я мечтала снова покорить ее и порой даже пыталась себя уверить,
что ничего не изменилось. На самом деле я просто была слепа и упряма.
Я ждала и надеялась, как полная дура. Сара выглядела такой гордой и
неприступной. Она очень много курила, я тоже - мне хотелось казаться старше.
Она кокетничала напропалую, я тоже пыталась,но стоило мне увидеть Сару в
чьих-либо объятиях, и мои собственные интересы тут же отходили на задний
план. Я пыталась жить ее жизнью. Взывать к моему разуму было бесполезно.
Мне становилось все хуже и хуже. Безумие сродни инфекционной болезни
или раку: люди не знают, что они больны, пока болезнь не начинает причинять
им страдания. И даже пока тебе не так уж и больно, спастись все равно не
удастся, болезнь уже пустила в тебе корни.
Но внутренний голос время от времени взывал ко мне, бил тревогу. Вскоре
я уже никак не могла от него отделаться:
"Ты только посмотри на нее, Шарлен. Ведь она нарочно тебя не замечает.
И делает это весьма искусно. Тебя вроде как нет: она будто бы не видит тебя,
но она все продумала заранее, все спланировала, она знает, что ты смотришь
на нее, ей это так же хорошо известно, как и тебе. Когда вы остаетесь одни,
она может подарить тебе надежду. А потом уязвит в самое сердце, улучив
момент, когда вокруг будет много свидетелей. Надо лишь помнить, что сама по
себе, без других, она - ничто. И даже без тебя она - ничто.
- Что ты городишь? Я ничего не жду от Сары, это моя лучшая подруга. Мне
не в чем ее упрекнуть. Все, что ты говоришь, неправда, я уверена, что она
мною дорожит.
- Ошибаешься. Ты только присмотрись, и все поймешь: она тобой играет.
Все ее поведение - ложь. Не поддавайся ей. Скажи, по крайней мере, что
постараешься. Прошу тебя! Ее же ничего не стоит раскусить.