"Анн-Софи Брасм. Я дышу! " - читать интересную книгу автора

Помню то пасмурное мокрое утро, помню болезненный комок в горле, который
опять мешал мне дышать.
Я подошла к открытому гробу. Мама, у которой лицо распухло от слез -
она плакала беспрестанно уже несколько дней, - схватила меня за руку,
пытаясь остановить. Но я ее не послушалась. Я подошла и завороженно
уставилась на лицо покойника, измененное маской смерти, и смотрела на него,
пока у меня не закружилась голова. Тогда я отпрянула: впечатление было
отвратительным, гнетущим, мне даже пришлось выбежать из крематория, и меня
вырвало. Но я так и не заплакала.
Потом были поминки, и я одного за другим рассматривала своих
родственников, сидящих за столом. И тут впервые я поняла, какие они все
серые и жалкие. Никто из них не вызывал у меня никакого интереса. Глупые,
ограниченные, ни на что не способные люди, обрекшие себя на бессмысленную
жизнь - ничего, кроме жалости и презрения, я к ним не испытывала. Это был
клан совершенно чуждых мне людей.
Впрочем, мои родители за эти годы ничуть не изменились. Но только
теперь, прожив пятнадцать лет с ними рядом, я взглянула на них по-новому.
Они оба постарели. Мать только и делала, что хныкала и канючила, всем своим
видом демонстрируя, что постоянно нуждается в утешении. Отец, по-прежнему
невозмутимый и молчаливый, был совершенно пришиблен этой своей работой, ради
которой он пожертвовал всем и всеми. Мои бабушка и дедушка с отцовской
стороны, совсем старики, отгородились от жизни, словно пытаясь защитить себя
от какой-то призрачной опасности, они жили в мрачном ожидании собственной
смерти.
Все эти люди чего-то боялись. И на что-то надеялись. Их жизненный
кругозор был ограничен до предела: собственное спокойствие и благополучие.
Все остальное их просто не интересовало. За столом они говорили громко,
стараясь перекричать друг друга, навязать свою точку зрения, только
говорить-то им было особенно не о чем. Да кто же они такие, в самом деле? И
какое место я занимаю среди них? Отдают ли они себе отчет, хоть в какой-то
мере, до чего бессмысленна их жизнь? Могут ли они понять, какие чувства
бушуют во мне, если они вообще меня не замечают, а заняты лишь собой?
Я встала и вышла на веранду. Обнаружила на подоконнике окурок сигареты.
Прихватила его с собой и укрылась в гараже. Села прямо на ледяной бетонный
пол и оперлась спиной об автомобиль. От запаха бензина мне стало еще хуже. Я
закурила. У дыма был едкий, горький, удушливый запах. Я сплюнула, потом
затушила сигарету. Я так и осталась сидеть в гараже, в темноте, в глаза бил
свет, проникающий в окно. Конечно же, там, за столом, никто не заметил моего
отсутствия.
Теперь я наконец поняла, что у меня нет и не может быть ничего общего с
моей семьей и родственниками. Единственным, что вообще связывало меня с этим
миром, опять-таки была Сара.
И я решила пожертвовать для нее всем. Я любила Сару больше всех на
свете, больше, чем себя самое, больше самой жизни. Я любила ее так сильно,
что порой эта любовь оборачивалась ненавистью. Ради Сары я готова была
пожертвовать своей честью, отдать свою свободу, причинить себе боль.
Конечно, такая любовь не могла пойти мне на пользу. Чувство, которое я
питала к Саре, было извращенным, болезненным, безжалостным. Граничащим с
безумием. Сара превратилась в смысл моего существования.
Каждое утро меня будил резкий звонок будильника, и я вскакивала как