"Эмиль Брагинский, Эльдар Рязанов. Убийство в библиотеке" - читать интересную книгу автора

простой советский человек!
Грозный вздохнул и снисходительно растолковал:
- Сразу чувствуется, что ты не руководил государством! Разве народу
нужно говорить правду? Народ может ее неверно понять!
- У вас вредная точка зрения! - бросился в схватку Ячменев. - Чисто
царская!
- Ты должен понять государя, Ячменев! - поддержала коллегу Екатерина. -
Твой Зубарев писал то одно, то прямо противоположное. Где его
принципиальность историка?
- В этом я не могу с вами не согласиться, ваше величество! - вздохнул
Ячменев. - Но нельзя же за это убивать!
- Надо! - кротко возразил Иван Четвертый. - Поверь моему богатому
опыту. Ничто так не сплачивает вокруг тебя, как убийства! Уцелевшие очень
тебя любят!
Ячменев захлебнулся от ярости:
- Вы... Вы... Вы бандит, ваше царское величество!
Екатерина и Онегин обмерли. Они знали, что Грозный не прощал
оскорблений.
Но царь тепло улыбнулся смельчаку и сказал сочувственно:
- Испортили тебя, Ячменев. Посмел бы ты так разговаривать со мной
раньше. Пораспускались вы... Авторитетов не признаете... Мнения собственные
заимели...
- Положим, Зубарев собственных мнений не имел! - Ячменев не заметил,
что говорит словами Антона.
- Имел! - хитро прищурился самодержец. - В глубине души он меня любил.
Ему нравились мои методы. Он был сторонником крепкой руки. Он был искренен,
когда меня восхвалял. А сейчас он меня предал... А предателей я не терплю!
Как я вчера вспомнил про все это - горько мне стало. И я погорячился. - Он
взглянул на Ячменева, как на обреченного, - и сейчас я тоже погорячусь!
Самодержец неторопливо шагнул к картине и вынул из нее посох, которым
он 388 лет назад убил сына Ивана, а вчера прикончил академика.
- Государь, не надо кровопролития! - вскричал Онегин. Накануне он тоже
был против убийства, но не сумел обуздать гнев властителя.
- Молись, Ячменев! - приказала Екатерина, в которой взыграло классовое
императорское чувство.
Но в Ячменеве тоже взыграло классовое чувство.
- Георгий Борисович, спасайтесь! - закричал Онегин. Царь уже надвигался
на Ячменева с посохом наперевес. Стрелять в призрак было безнадежным
занятием.
- Я буду не первой жертвой царизма! - гордо произнес Ячменев.
- Ну, если тебе от этого легче, - Грозный замахнулся и ударил
следователя посохом по голове...
Ячменев очнулся на полу. На лбу надулась шишка. Он потрогал ее рукой.
По законам жанра в библиотеке не должно было никого быть, и Ячменеву
следовало решить, что ему все это померещилось.
Но вопреки правилам, над ним склонился призрак и заботливо поливал ему
голову водой из графина.
- Значит, это правда! - прошептал Ячменев,
- Я так рад, что вы живы! - Онегин помог ему встать. - Как вы себя
чувствуете?