"Мэйдлин Брент. Превратности судьбы" - читать интересную книгу автора

Пение началось. То, что я слышала и понимала музыку так же, как мисс
Протеро, лишний раз доказывало, что я - чужая. Для китайских детей ни
мелодия, ни ритм значения не имели. Они просто очень быстро выкрикивали
слова. Все на одной ноте. Никаких пауз между строфами. Мне приходилось
играть все быстрее и быстрее, чтобы угнаться за ними.

Первой закончила Чуйи. Я почти догнала ее. Затем - старшие. Последними
допели малыши. После гимна мы прочли "Отче наш". На этот раз первой была
Мейлин.

- Хорошо, дети. Сейчас будем завтракать. Возьмите ложки и садитесь за
стол. Ведите себя тихо.

Все отправились в столовую. Я встала в дверях, проверяя, как вымыты
руки. Когда девочки расселись, я попросила Чуйи помочь мне разделить завтрак
на пятнадцать порций.

Время бежало быстро, слишком быстро. Я со страхом ждала той минуты,
когда мне придется идти в Ченгфу. Я отправила Юлан к господину Хсуну. Его
ферма была в миле от миссии. Пока я учила девочек, как пользоваться счетами,
Юлан должна была узнать, есть ли у господина Хсуна работа на сегодня. Он
заставил Юлан прождать почти час, чтобы подчеркнуть свою значительность, но
потом сказал, что, хотя на сегодня у него для нас работы нет, завтра он
будет делать кирпичи для нового забора, и, если мы пришлем четырех больших
девочек месить глину с соломой для кирпичей, он даст нам немного денег. Я
обрадовалась. Мы сможем купить молока для Кими.

В полдень мы съели горячее картофельное пюре и я пошла к себе
переодеться. Я надела теплые войлочные сапоги, пальто из старого одеяла,
которое сама сшила, и соломенную шляпу. Больше всего мне нравилась шляпа: в
ней я была похожа на других. На случай холодной ветреной погоды у пальто был
капюшон. Руки у меня уже дрожали, но не от холода, а от страха. Я
попробовала их растереть и спрятала в рукава. Стыдясь своей трусости, я
сказала себе, что ничего не случится, если я еще пять минут подожду. Я
подошла к ящику, стоящему у изголовья моей кровати - матраса, который сейчас
был свернут.

Это был маленький ящик из грубого дерева. Он хранил мои сокровища.
Ничего действительно ценного в нем не было, потому что я давно, до того как
начала воровать, продала отцовские часы и серебряный браслет матери. Но там
была фотография моих родителей (довольно блеклая), молитвенник, несколько
узоров, вышитых моей матерью, и выгоревшая голубая лента, которую я берегла
для особого случая, хотя и представить себе не могла, что это может быть за
случай. Здесь лежали босоножки (их мне подарили две наши девочки,
десятилетки), тонкая пачка желтеющих фотографий и иллюстраций, вырезанных из
журналов и газет, случайно попавших в нашу миссию, и... рисунок.

Рисунок влек меня к себе и не давал покоя. Я нашла его три года назад
под толстым слоем пыли в укромном уголке большого погреба, где хранились