"Петр Евсеевич Брайко. Партизанский комиссар (Документальная повесть) " - читать интересную книгу автора

Через минуту-две она вернулась в хату с большой вязкой соломы.
Сбросив свою ношу на земляной пол, зажгла <каганэць> - маленькую
керосиновую коптилку.
Жила хозяйка, судя по всему, одна.
- Кушать хочешь? - спросила она, снимая платок со своих черных, туго
закрученных венком, кос.
- Не откажусь. Сегодня еще не ел, - признался я откровенно.
За время скитаний по оккупированной гитлеровцами земле я вынужден
был, подавляя чувство стыда, просить кусок хлеба у незнакомых людей. Но
люди эти - солдатские жены и матери - охотно делились с такими, как я, тем
немногим, что имели.
За ужином хозяйка украдкой, изучающе посматривала на меня. Потом не
удержалась и спросила:
- А откуда же ты, парень?.. И куда идешь?
Подобные вопросы мне задавали в каждой хате, где приходилось обедать,
греться или ночевать. Не мог же я говорить открыто всем, что ищу партизан
и тем более - что я кадровый командир-пограничник, решивший любыми
средствами бороться в тылу врага. Пользуясь своим незавидным ростом и
гладкой, почти девичьей кожей на лице, я сочинил легенду, которой не
преминул воспользоваться и на этот раз:
- Мне шестнадцать лет, сирота... Учился в техникуме. Немцы наш
техникум закрыли, и вот иду теперь к дедушке...
Выслушав меня, хозяйка (ей было лет тридцать пять) произнесла
задумчиво, с какой-то щемящей материнской жалостью:
- Сколько же вас таких бродит по свету?.. - Но заметив, что у меня от
усталости уже слипаются глаза, воскликнула: - О, да ты совсем спишь!..
Она поспешно встала из-за стола, одним движением разровняла лежавшую
у стола вязку соломы и застелила ее домотканным рядном. Другое, более
толстое рядно - из чистой овечьей шерсти - заботливо положила сверху,
укрываться.
- Ложись. Ты, видать, крепко намаялся.
Сон сразил меня мгновенно.
Проснулся я утром от стука. Едва открыв глаза, увидел на пороге в
клубах морозного пара стройную розовощекую дивчину. Несмотря на крепкий
мороз была она в легких хромовых сапожках, короткой юбке и в тоненькой
полотняной кофте с крупными вышитыми розами на груди. Только поверх этой
нарядной кофты был накинут большой, как одеяло, платок с длинной бахромой
(тогда такие платки на Украине в селах носили все).
Немного отдышавшись, гостья быстро-быстро и очень взволнованно
залопотала на чистом украинском языке:
- Титко Ганно!.. Титко Ганно!.. Я тильки що прийшла из Викторово. Там
стильки понаихало войска, стильки войска!..
- Нимцив? - перебила ее с испугом хозяйка, шевеля ухватом солому,
жарко разгоревшуюся в печи.
- Ни, на-ши! Нэ знаю: чи то партизаны, чи то десанты! - продолжала
строчить красавица-соседка, будто боялась, что ей не дадут договорить. -
Воны проводылы митинг. Говорылы, шо скоро сюды прийдэ наша армия.
Прызывалы, щоб вси помогалы бить фашистов!..
После этих слов она юлой повернулась на одном каблуке и тут же
растворилась в клубах белого морозного пара, ворвавшегося в открытую ею