"Петр Евсеевич Брайко. Партизанский комиссар (Документальная повесть) " - читать интересную книгу автора

спрятаться под сани. Остальным - капут! Это - самый главный, офицер! - Он
показал на фигуру в длинной, до пят шубе. - А тот рядом - изменник Родины,
полицай...
- О, да это же мой старый знакомый! - вырвалось у меня, когда я
получше всмотрелся в огромного детину в полушубке и белой, лохматой как у
басмача шапке, из-под которой по-звериному посверкивали глаза.
- Откуда ты его знаешь?! - изумился Канавец.
- Откуда?.. Еще до прихода в отряд на хуторе Чернобровкине меня
схватили полицаи. Вот этот бандюга раздел меня догола и лупил шомполом,
приняв за ковпаковского разведчика. А утром хотел расстрелять.
Кочемазов сорвал с плеча свой карабин, раздался выстрел.
- Собаке - собачья смерть! - Кочемазов, сплюнув, добавил: - Офицера -
в сани!..
Быстро собрав оружие и боеприпасы, мы поспешили в Окоп.
<Сегодня нам чертовски везет!> - подумал я, невольно навалившись на
могучее плечо Канавца, когда сани вскинуло на ухабе.
- Спасибо тебе, лейтенант, за бдительность. Вовремя ты заметил
опасность!.. - похлопав меня по плечу, сказал он. - А то ведь мы могли
столкнуться с противником лбами.
- Спасибо разведчикам, а не мне! Я тут ни при чем.
- Как сказать! - возразил капитан Кочемазов. - У каждого своя роль в
бою. И от того, кто первый обнаружит противника, зависит многое. Ведь и
каратели тоже могли первыми обнаружить нас.
- Все могло быть, - ответил я, чувствуя себя неловко, так как главное
сделали Гриша с Леней...


Место для ночлега нашего отряда комиссар Канавец выбрал подходящее,
словно по заказу. Вообще, следуя примеру Руднева, Федор Ермолаевич, хоть и
не был кадровым военным, старался вникать во все, что составляло в целом
боевую обстановку. Не зря же он проходил еще в тридцатые годы
действительную службу в 7-й Краснознаменной кавалерийской дивизии,
которая, кстати сказать, частенько тогда проводила учения в районе наших
Митченок. Даже буденновский шлем Канавца сохранился с тех времен...
Значит, учили тогда основательно.
Хутор Окоп был не велик - всего два десятка хат, обращенных
задворками к лесу. И стоял хутор в стороне, почти в двух километрах от
шоссе Глухов - Путивль.
Жители встретили нас как самых дорогих друзей. Ведь целый день здесь
слышали доносившийся из Веселого грохот боя и без слов понимали, кто мы
такие, в чем нуждаемся. Хозяйки растопили печи и принялись готовить ужин.
Мужчины заводили лошадей во двор, задавали им корм.
Мы с начальником штаба сразу выставили охранение: отряд все еще
оставался в зоне действия войск генерала Блаумана, в каких-нибудь шести
километрах от села Веселое.
Затем решили допросить пленного офицера. Следуя рудневским правилам,
мы старались воздействовать на сознание пленных: ведь некоторые, пусть
тогда еще не многие из них, могли не поддаться отраве нацистской
пропаганды. Внешностью этот мадьяр смахивал на цыгана: волосы - черные с
синим отливом, лицо - смуглое.