"Джон Брэйн. Путь наверх (Роман) " - читать интересную книгу автора

ужасную неловкость всякий раз, как она употребляла его.- Но семью он нипочем
не допустит до нужды. Я знала это, когда выходила за него замуж. Я могла бы
тогда выбрать глупого жирного мужа с автомобилем, но мне нужен был хороший
человек.
Она улыбнулась отцу, и, перехватив эту улыбку, я почувствовал себя
лишним, сбитым с толку ребенком. Отец сидел в кресле слева от камина,
посасывая трубку, и слушал передачу (как бы вы думали, какую?)... "Родовые
замки Англии" Ноэла Кауарда. Он отдыхал душой и телом, совершенно так же,
как большой серый кот, который свернулся калачиком у огня, положив голову на
мою ногу. Впрочем, на этом сходство и кончалось, ибо в наружности отца не
было ничего кошачьего. Его голова заставляла вспомнить мраморные бюсты
фабрикантов викторианской эпохи: крупные, твердые черты лица и глубокие
морщины создавали впечатление суровой готовности к борьбе. И он был очень
красив. Черты лица у него были правильные, волосы густые и блестящие, а
зубы - необычайная редкость в Дафтоне - белые и ровные. Это была вышедшая из
моды красота: надежная, здоровая, мужественная. А у матери было худое,
подвижное лицо, в котором, будь оно чуть длинней, проглядьгвало бы что-то
лошадиное. Ни единой секунды она не могла побыть в покое и чрезвычайно
редко - в молчании. У нее был свежий, розовый цвет лица и ясные голубые
глаза. В тридцать восемь лет волосы у нее уже начинали седеть, но, как ни
странно, она от этого казалась лишь еще моложе - словно нарочно притворялась
старой.
Отец встал с кресла. Он поднялся легко и упруго. Он был крупный мужчина
(рост шесть футов и вес без малого девяносто килограммов), но отнюдь не
отличался тяжеловесной неуклюжестью, присущей большинству высоких и толстых
мужчин. Он двигался легко, как молодой бык, только в нем не было ничего от
бычьей свирепой ту пости.
- Выпью-ка я пивка, голубка,- сказал он матери и, проходя мимо,
взъерошил мне волосы.- Запомни, что я тебе скажу, Джо: есть вещи, которые
можно купить только за слишком дорогую цену.
Тут я вспомнил бомбу, и образы, стоявшие у меня перед глазами,
мгновенно растаяли. Казалось, мозг мой был разделен на водонепроницаемые
отсеки. Тому, что находилось за стенками отсека, я не мог взглянуть в лицо
еще и теперь, шесть лет спустя. Это так страшно, даже когда случается с
посторонними людьми. Я помню столовую моей летной части после прямого
попадания. Тогда я выдержал это испытание лучше, чем ожидал, выдержал даже
после того, как увидел, что у белокурой девушки из Донкастера лопнувшие
глаза текут по щекам. Я позволял себе думать только об одном: нужно навести
порядок, убрать всю эту мерзость. И лишь раз меня чуть не стошнило,- когда я
наступил на лоскут оторванного мяса и он выскользнул у меня из-под ноги,
словно мышь. Кровавая бойня, царство грубого животного страха - я не мог
связать это с моей матерью и с отцом. Я отказывался этому верить.
Я повернулся спиной к развалинам и быстро зашагал прочь. Не следовало
приходить сюда. Стенки водонепроницаемых отсеков дали трещину. Откуда-то из
глубин сознания всплывало все то, что довелось мне увидеть на войне и что я
старался забыть: муки, страдания, боль. Пока я продолжал шагать, это были
спутанные, беспорядочные видения, подобные смутно припоминаемым отрывкам из
фильмов и книг, но стоило мне остановиться, как они приобретали ужасающую
последовательность. Я поспешно шагал дальше, стараясь отвлечься,
рассматривал окно бакалейной лавки с заиндевевшими стеклами и рождественскую