"Марион Зиммер Брэдли. Лесная обитель" - читать интересную книгу автора

занимает пост префекта. Поэтому Гая определили военным трибуном в легион
"Валериев Победоносный", который располагался в Глеве. И хотя по материнской
линии он был британцем, с самого детства его воспитывали по законам железной
дисциплины как сына римского воина.
Мацеллий-старший не искал для сына привилегий. Но во время одной стычки
на границе Гай получил ранение в ногу. Рана была неопасной, однако во время
лечения юноша простудился, и ему разрешили поехать в Деву и оставаться там
до полного выздоровления, после чего он должен был вновь вернуться в свой
легион. Оправившись от ранения и болезни, Гай очень скоро заскучал в
родительском доме и поэтому охотно вызвался помочь отряду легионеров набрать
рабочих для рудников.
За время путешествия ничего особенного не произошло. Колонну мрачных
рабочих повели на рудники, а у Гая до конца отпуска оставалось еще две
недели. Клотин Альб пригласил юного офицера погостить у него несколько дней,
поохотиться вместе. К тому же дочь его бросала на Гая нескромные взгляды,
что предвещало нескучное времяпровождение. Клотин, конечно же, преследовал
свои интересы: он был рад оказать гостеприимство сыну чиновника Римской
империи, и Гай понимал это. Тем не менее он принял приглашение, с
удовольствием поохотился и полюбезничал с дочкой Клотина, что также пришлось
ему по душе. Не далее как вчера в этом самом лесу он убил оленя, доказав,
что умеет обращаться с дротиком не хуже, чем британцы владеют своим оружием,
а вот теперь...
Беспомощно распростертый на дне вонючей ямы, Гай в отчаянии проклинал
трусливого раба, который вызвался указать ему кратчайший путь от дома
Клотина до Римского тракта, который, по его словам, вел прямо в Деву. Гай
ругал и себя за то, что по глупости позволил этому простофиле управлять
колесницей; ругал того зайца (если это был заяц), который выскочил перед
ними на тропу и испугал лошадей. Он проклинал этих необъезженных лошадей и
того идиота, что не сумел их удержать, да и себя самого - за то, что
растерялся, поддался панике и, потеряв равновесие, выпал из колесницы.
Он был ошеломлен, это верно, но, очевидно, при падении у него еще и
помутился рассудок - иначе он сообразил бы, что нельзя уходить с того места,
где его выбросило из колесницы. Ведь даже его непутевый возничий рано или
поздно справится с лошадьми и вернется за ним. Но больше всего юноша
проклинал себя за то, что решил в одиночку пробираться через лес и сошел с
тропы. Он долго плутал и совсем заблудился.
После падения с колесницы в голове гудело, но Гай с одуряющей ясностью
помнил, как неожиданно поскользнулся, как под тяжестью его тела затрещали
сучья и зашуршали листья и он провалился в эту яму. В руку ему вонзился кол,
и от дикой боли он на несколько минут потерял сознание. Лишь к вечеру Гай
наконец-то собрался с силами и смог осмотреть свои раны. Еще один кол
разодрал ему мышцы голени, вскрыв старую рану. Это повреждение было не очень
опасным, но он, помимо всего прочего, сильно ушиб лодыжку, и нижняя часть
ноги распухла до размеров бедра. Наверное, в этом месте был перелом, - по
крайней мере так ему казалось. Гай от природы был проворный, как кошка, и,
если бы не раны, он быстро выбрался бы из ямы. Но сейчас у него не было сил
даже пошевелиться, он едва не терял сознание.
Юноша понимал, что, если даже не умрет от потери крови, ночью на запах
придут дикие звери и растерзают его. Он старался не вспоминать страшные
рассказы няни о людях, разорванных хищниками.