"Мэрион Зиммер Брэдли. Верховная королева (Туманы Авалона #2) " - читать интересную книгу автора

присутствии Ланселета - счастье для них обоих, что Гвенвифар вот-вот
станет женою другого. Тут Моргейна осознала, что Артур так и не выпустил
ее руки, и это ее тоже встревожило: и этим узам должно прерваться, когда
он разделит ложе с женой. Гвенвифар станет для Артура Богиней, и на
Моргейну он больше не взглянет, во всяком случае, так, чтобы это ее
обеспокоило. Она Артуру - сестра, а не возлюбленная; и родила она сына не
от него, но от Увенчанного Рогами - так тому и должно быть.
"Но ведь и я не разорвала этих уз. Верно, после рождения сына я долго
хворала и не испытывала ни малейшего желания спелым яблоком упасть в
постель Лота, так что всякий раз перед Лотом я разыгрывала этакую леди
Целомудрие". И все-таки Моргейна не сводила глаз с Ланселета, надеясь
перехватить взгляд от него к Гвенвифар.
Ланселет улыбался, однако смотрел куда-то мимо нее. Гвенвифар сжала
ладонь Моргейны в своей, а вторую руку протянула к Игрейне.
- Очень скоро вы станете мне все равно что родная мать и сестра, -
промолвила она, - ведь нет у меня ни сестры, ни матери. Так встаньте же
рядом со мной, пока свершается брачный обряд, мать и сестрица.
Хотя и ожесточившись сердцем против обаяния Гвенвифар, Моргейна не
могла не смягчиться от этих нежданных, произнесенных словно по наитию слов
и пожала в ответ теплые миниатюрные пальчики. Игрейна потянулась к руке
дочери, и Моргейна, промолвив:
- Я не успела еще толком с тобою поздороваться, матушка, - на
мгновение выпустила руку Гвенвифар и расцеловала Игрейну. И подумала,
когда на миг все трое застыли в кратком объятии: "Воистину, все женщины -
сестры перед лицом Богини".
- Ну так что ж, - благодушно заметил мерлин, - не подписать ли и не
засвидетельствовать ли нам брачный союз, и уж тогда - за пир и увеселения!
Моргейне показалось, что епископ его ликования не разделяет, но и он
отозвался вполне приветливо:
- Ныне, когда души наши воспряли и воистину преисполнились любви к
ближнему, воистину, возвеселимся же, как подобает добрым христианам в день
столь благого предзнаменования.
Пока шла церемония, Моргейна стояла рядом с Гвенвифар и чувствовала,
как девушка дрожит мелкой дрожью. И в памяти ее тут же воскрес день охоты
на оленя. Ее, по крайней мере, вдохновил и воодушевил обряд; и все равно
она боялась и льнула к старухе-жрице. Внезапно, в порыве великодушия, ей
захотелось прочитать Гвенвифар, - в конце концов, девушка воспитывалась в
монастыре, откуда бы ей набраться древней мудрости! - некоторые из тех
наставлений, что даются юным жрицам. Тогда бы она поняла, как пропускать
сквозь себя токи солнца и лета, земли и жизни. Тогда она воистину станет
для Артура Богиней, а он для нее - Богом, и брак их будет не пустой
видимостью, но истинным союзом душ на всех уровнях жизни... Моргейна уже
принялась вспоминать нужные слова, как вдруг вспомнила, что Гвенвифар -
христианка и Моргейну за такие советы не поблагодарит. Молодая женщина
раздосадованно вздохнула, зная: разумнее всего - промолчать.
Она подняла глаза, встретила взгляд Ланселета - мгновение юноша
неотрывно глядел на нее, и Моргейна против воли вспомнила тот пронизанный
солнцем миг на Холме, когда им должно было бы соединиться друг с другом
как мужчине и женщине, как Богине и Богу... Моргейна знала: Ланселет
думает о том же самом. Но он опустил глаза и отвернулся, осенив себя, по