"Мэрион Зиммер Брэдли. Верховная королева (Туманы Авалона #2) " - читать интересную книгу автора

применительно к женщинам, - прыснула Моргейна. - Если музыка - зло, стало
быть, зло она и для мужчин тоже; а если - добро, разве не должно женщинам
стремиться к добру во всем и всегда, дабы искупить свой так называемый
грех, совершенный на заре сотворения мира?
- И все же мне бы никогда не позволили.., как-то раз меня прибили за
то, что я прикоснулась к арфе, - с сожалением промолвила Гвенвифар. - Но
ты подчинила своими чарам всех нас, и думаю я, вопреки всему, что магия
эта - благая.
- Все мужи и жены Авалона изучают музыку, но мало кто обладает даром
столь редким, как леди Моргейна. - вступил в разговор Талиесин. - С
чудесным голосом надо родиться; учением такого не добьешься. А ежели голос
- это Господень дар, так сдается мне, презирать его и пренебрегать им - не
что иное, как гордыня, неважно, идет ли речь о мужчине или женщине. Как
можем мы решить, что Господь совершил ошибку, наделив подобным даром
женщину, если Господь непогрешим и всеблаг? Так что остается нам принимать
сей дар как должное, кто бы им ни обладал.
- Спорить с друидом о теологии я не возьмусь, - промолвил Экторий, -
но, если бы моя дочь родилась с подобным даром, я счел бы его искушением и
соблазном выйти за предел, назначенный женщине. В Писании не говорится,
что Мария, Матерь Господа нашего, плясала либо пела...
- Однако ж говорится в Писании, что, когда Дух Святой снизошел на
нее, - возвысила она свой голос и запела: "Величит душа Моя Господа..." -
тихо произнес мерлин. Однако сказал он это по-гречески: "Megalynei he
psyche тоu ton Kyrion".
Лишь Экторий, Ланселет и епископ поняли слова мерлина, хотя и
Моргейне тоже доводилось слышать этот язык не раз и не два.
- Однако пела она перед лицом одного лишь Господа, - решительно
отрезал епископ. - Только про Марию Магдалину известно, что она пела и
плясала перед мужами, и то до того, как Искупитель наш спас ее душу для
Бога, ибо, распевая и танцуя, предавалась она разврату.
- Царь Давид, как нам рассказывают, тоже был певцом и играл на арфе,
- не без лукавства заметила Игрейна. - Вы полагаете, он бил своих дочерей
и жен, ежели те прикасались к струнам?
- А если Мария из Магдалы, - эту историю я отлично помню! - и играла
на арфе и танцевала, так все равно она спаслась, и нигде не говорится,
будто Иисус велел ей кротко сидеть в уголке и помалкивать! - вспыхнула
Моргейна. - Если она помазала Господа драгоценным мирром, Он же не
позволял своим спутникам упрекать ее, возможно, Он и другим ее дарованиям
радовался не меньше! Боги дают людям лучшее, что только есть у них, а
никак не худшее!
- Ежели здесь, в Британии, религия существует в таком виде, так,
стало быть, и впрямь не обойтись без церковных соборов, что созывает наша
церковь! - чопорно произнес епископ, и Моргейна, уже сожалея об
опрометчивых словах, опустила голову: не должно ей разжигать ссору между
Авалоном и церковью на Артуровой свадьбе! Но почему не выскажется сам
Артур? И тут заговорили все разом; и Кевин, вновь взяв в руки арфу,
заиграл веселый напев, и, воспользовавшись этим, слуги вновь принялись
разносить свежие яства, хотя к тому времени на еду никто уже не глядел.
Спустя какое-то время Кевин отложил арфу, и Моргейна, по обычаям
Авалона, налила ему вина и, преклонив колени, поднесла угощение. Кевин