"Мэрион Зиммер Брэдли. Верховная королева (Туманы Авалона #2) " - читать интересную книгу автораа поскольку на столе воды не было, а пиво предназначалось главным образом
для слуг, она пила вино, вызывающее у нее лишь отвращение. Голова у нее слегка пошла кругом, хотя и не так, как от подобных жидкому пламени ячменных напитков при оркнейском дворе; их Моргейна терпеть не могла и в рот не брала вовсе. Спустя некоторое время Кевин вышел вперед и заиграл; и разговоры стихли. Моргейна, не слышавшая хорошего арфиста с тех пор, как покинула Авалон, жадно внимала музыке, забывая о прошлом. Нежданно-негаданно она затосковала о Вивиане. И даже когда Моргейна подняла глаза и глянула на Ланселета, - как любимейший из Артуровых соратников, он сидел ближе к королю, нежели все прочие, даже Гавейн, его наследник, и ел с одного с ним блюда, - в мыслях ее он был лишь товарищем ее детства, проведенного на Озере. "Вивиана, а не Игрейна, - вот кто моя настоящая мать; это ее я звала..." Молодая женщина потупилась и заморгала, борясь со слезами, проливать которые давно разучилась. Музыка смолкла, и в наступившей тишине раздался звучный голос Кевина: - У нас здесь есть еще один музыкант, - промолвил он. - Не согласится ли леди Моргейна спеть для гостей? "Откуда он только узнал, как исстрадалась я по своей арфе?" - подивилась про себя молодая женщина. - Для меня, сэр, сыграть на твоей арфе - в удовольствие. Да только инструмента столь совершенного я вот уже много лет в руки не брала; но лишь кустарное его подобие при Лотовом дворе. - Как, сестра моя станет петь, точно наемная музыкантша, для всех "Кевин явно оскорбился, что и неудивительно", - подумала про себя Моргейна. Задохнувшись от гнева, она поднялась со своего места со словами: - То, до чего снизошел лучший арфист Авалона, я сочту для себя честью! Своею музыкой бард угождает богам, и никому другому! Молодая женщина взяла арфу из его рук и уселась на скамью. Этот инструмент был заметно крупнее ее собственного, и в первое мгновение руки ее неловко нащупывали нужные струны, но вот она уловила гамму, и пальцы запорхали более уверенно. Моргейна заиграла одну из тех северных песен, что слышала при дворе Лота. Теперь она порадовалась, что пила вино: крепкий напиток прочистил ей горло, и голос ее, глубокий и нежный, вернулся к ней во всей своей полнозвучной силе, хотя вплоть до сего момента Моргейна о том и не подозревала. Этот голос - выразительное грудное контральто - ставили барды Авалона, и молодая женщина вновь испытала прилив гордости. "Пусть Гвенвифар красива, зато у меня - голос барда". И, едва песня закончилась, даже Гвенвифар протолкалась ближе, чтобы сказать: - У тебя чудесный голос, сестрица. А где ты научилась так хорошо петь - на Авалоне? - Конечно, леди; музыка - священное искусство; разве в обители тебя не учили играть на арфе? - Нет, ибо не подобает женщине возвышать свой голос перед Господом... - смешалась Гвенвифар. - Вы, христиане, слишком любите выражение "не подобает", особенно |
|
|