"Мэрион Зиммер Брэдли. Призрачный свет" - читать интересную книгу автора

сестры, Труф унаследовала хладнокровие, эмоциональную уверенность и
самостоятельность. Тетушка Кэролайн рассказала Труф о ее отце, когда
девочка была уже большой и многое понимала. Труф не придала рассказу
большого значения, поскольку в семидесятых и начале восьмидесятых все эти
оккультные упражнения уже мало кого интересовали. Поэтому, когда к Труф
обратился какой-то журналист и попросил дать ему интервью, Труф была
удивлена, ей казалось весьма странным, что кто-то еще помнит Торна
Блэкберна. По ее стойкому убеждению, к тому времени он принадлежал уже к
далекому прошлому, к эпохе ЛСД, первой высадке человека на Луне и "Битлз".
Очень вежливо, но уверенно-кратко Труф объяснила журналисту, что сказать
ей нечего, поскольку отец ее умер, когда Труф не было еще и двух лет.
Это был первый и последний раз, когда она вела себя с представителями
прессы корректно, поскольку, обнаружив местонахождение Труф, "джентльмены
из прессы" вскоре превратили ее существование в форменный ад. Ее
забрасывали письмами и мучили телефонными звонками, но хуже всего было
другое - таинственные визиты диковатых субъектов, называвших себя
последователями "великого учителя Торна Блэкберна". Самым жутким событием
стала последующая затем его реинкарнация.
С той поры как Труф исполнилось восемнадцать, каждый год накануне
праздника хэллоуин ей регулярно звонил мрачный репортер из какой-то желтой
газетенки и просил, как он выражался, "дочь печально известного сатаниста"
не отказать ему в беседе, каковой он собирался приправить свою статью о
Блэкберне.
Хорошо еще, что с годами поиссякли исходящие от окололитературных
придурков просьбы написать что-нибудь о жизни Торна Блэкберна. Правда, они
не прекратились совсем. В конце концов Труф даже, может быть, и написала
бы книгу об отце, просто так, безо всякого умысла издать ее, хотя бы для
тех, кто не придерживается строгих академических взглядов на подобные
вещи, но дело это осложнялось тем, что издателей интересовала не строгая и
честная научность, им нужен был панегирик, который они подбросили бы в
качестве нового евангелия легковерным или окончательно запутавшимся
читателям.
А Труф, дочь Катрин Джордмэйн, решила, что скорее плюнет в свое
изображение в зеркале, чем станет писать сусальную биографию мошенника и
проходимца, скользкого как уж прощелыги эпохи Водолея. Труф крайне
возмущал тот факт, что никто не хотел ни знать, ни слышать, каким, в
сущности, форменным мерзавцем был Блэкберн.
"И почему я не родилась дочерью Элвиса? - мечтательно раздумывала Труф.
- Просто невероятно, насколько моя жизнь была бы тогда приятней и легче".
Она пригладила волосы и заметила, что рука ее все еще продолжает
дрожать.
Почему они никак не желают понять, что Труф хочет только одного - чтобы
все раз и навсегда забыли о Торне Блэкберне и никогда больше не вспоминали
это имя? Он и так всю жизнь преследует ее как тень. Вот уж точно, куда
конь с копытом, туда и рак с клешней. Но Блэкберн не только преследует ее,
он пытается утащить Труф в свой идиотский мир, где полностью отсутствуют
разум и рационализм.
- Приветик. Кто дома? О, кого я вижу! Моя почтеннейшая коллега, мисс
Джордмэйн.
Не давая Труф притвориться, что она очень занята или что ее вовсе нет,