"Рэй Бредбери. Дело жизни Хуана Диаса" - читать интересную книгу автора

Дверь хлопнула. Пламя свечи задрожало.
Они зашагали по булыжникам, слившимся в реку сияющего
лунного серебра, которая стекала вниз по холму, мимо зеленых
садиков и магазинчиков, мимо места, где весь день и всю ночь
ступал могильщик, - словно били часы, отсчитывающие, сколько
времени на земле отпущено жителям этого города. Наверху,
там, где лунный свет стремительно скользил по камням, юбка
зашелестела - будто позвала ее вперед, и Филомена, шагавшая
рядом с запыхавшимся Филепе, заторопилась. Наконец они
дошли до участка.
В плохо освещенном кабинете, за столом, на котором в
беспорядке были разбросаны какие-то бумаги, сидел человек.
Увидев вошедших, он привстал и с удивлением произнес:
- Филомена, моя кузина!
- Рикардо. - Она ответила на его рукопожатие, а потом
сказала: - Ты должен нам помочь.
- Если Господь Бог не против. Но говори же.
- Сегодня... - Мучительный комок застрял у нее в горле -
она откашлялась. - Сегодня его выкапывают.
Рикардо снова сел, глаза его широко раскрылись и
просветлели, а затем опять сузились и поскучнели.
- Если Господь Бог и не против, то против его твари.
Неужели год после его смерти так быстро пролетел и
действительно пора платить? - Он развел руками - Ах,
Филомена, у меня нет денег.
- Но ты бы поговорил с могильщиком. Ведь ты полицейский.
- Филомена, Филомена, за могилой законы уже не имеют
силы.
- Мне нужно, чтоб он дал мне десять недель, только
десять, хотя бы до конца лета. До Дня поминовения. Я
что-нибудь придумаю, пойду торговать леденцами, наскребу и
ему отдам. О, пожалуйста, Рикардо!
Но дольше выдерживать холод было уже невозможно, от него
надо избавиться, пока она совсем не замерзнет и не сможет
двинуть ни рукой ни ногой; она закрыла лицо руками и
заплакала. Увидев, что это можно, Филепе тоже стал плакать
и повторять:
- Mamasita, mamasita!
- Ну ладно, - сказал Рикардо, вставая - Давай подойдем к
воротам этой катакомбы, и я туда плюну. Но, Филомена, что
еще я могу тебе ответить? Веди нас. - И он надел свою
форменную фуражку, очень старую, очень грязную и очень
поношенную.
Кладбище находилось выше церкви, выше всех домов, на
самой вершине холма, и смотрело сверху вниз на затаившийся в
долине ночной город.
Они вошли в огромные железные ворота, двинулись вдоль
плит и тут же увидели стоявшего на краю могилы человека.
Яма, которую он копал, вытаскивая лопату за лопатой сухую
грязь, становилась все больше, как и холмик с ней рядом