"Рэй Бредбери. О скитаньях вечных и о земле" - читать интересную книгу автора

невозможно!
- Позвольте, мистер Филд Отбываю - это значит отбываю.
- Так вы и вправду отправляетесь?
- Через час.
В тысяча девятьсот тридцать восьмой? Пятнадцатое
сентября?
- Да.
- Вы точно записали дату? Вдруг вы прибудете, когда он
уже умрет? Смотрите не опоздайте! Постарайтесь попасть
туда загодя, скажем, за час до его смерти.
- Хорошо.
- Я так волнуюсь, насилу держу в руках трубку.
Счастливо, Боултон! Доставьте его сюда в целости и
сохранности.
- Спасибо, сэр. До свидания.
В трубке щелкнуло.
Генри Уильям Филд лежал без сна, ночь отсчитывала минуты.
Он думал о Томе Вулфе как о давно потерянном брате, которого
надо поднять невредимым из-под холодного могильного камня,
возвратить ему плоть и кровь, горение и слово И всякий раз
он трепетал при мысли о Боултоне - о том, кого ветер Времени
уносит вспять, к иным календарям, к иным лицам.
"Том, - в полудреме думал он с бессильной нежностью,
словно старик отец, взывающий к любимому, давно потерянному
сыну - Том, где ты сейчас? Приходи, мы тебе поможем, ты
непременно должен прийти ты нам так нужен! Мне это не под
силу, Том, и никому из нас, теперешних, не под силу. Раз уж
я сам не могу с этим справиться, так хоть помогу тебе У нас
ты можешь шутя играть ракетами, Том, вот тебе звезды -
пригоршни цветных стеклышек. Бери все, что душе угодно, у
нас все есть. Тебе придутся по вкусу наше горение и наши
странствия - они созданы для тебя. Мы, нынешние, - жалкие
писаки, Том, я всех перечел, и ни один тебя не стоит. Я
одолел многое множество их сочинений, Том, и нигде ни на миг
не ощутил. Пространства - для этого нужен ты! Дай же
старику то, к чему он стремился всю жизнь, ведь Бог
свидетель, я всегда ждал, что сам ли я или кто другой
напишет наконец поистине великую книгу о звездах, - и ждал
напрасно. Каков ты ни есть сегодня ночью, Том Вулф, покажи,
на что ты способен. Эту книгу ты готовился создать.
Критики говорят - эта прекрасная книга уже сложилась у тебя
в голове, но тут жизнь твоя оборвалась. И вот выпал случай,
Том, ты ведь его не упустишь? Ты ведь послушаешься и
придешь к нам, придешь сегодня ночью и будешь здесь утром,
когда я проснусь? Правда, Том?"
Веки Филда смежились, смолк язык, лихорадочно лепетавший
все ту же настойчивую мольбу; уснули губы.
Часы пробили четыре.
Он пробудился ясным трезвым утром и ощутил в груди
нарастающий прилив волнения. Он боялся мигнуть - вдруг то,