"Рэй Бредбери. О скитаньях вечных и о земле" - читать интересную книгу автора

- Смотрите! - прервал Боултон.
В небо взмыла серебряная ракета.
- Это он? - спросил старик.
- Да, - сказал профессор. - Это Вулф летит на Марс.
- Браво, Том! - завопил старик, потрясая кулаками над
головой. - Задай им жару!
Ракета утонула в вышине, они проводили ее глазами.
К полуночи до них дошли первые страницы.
Генри Уильям Филд сидел у себя в библиотеке. Перед ним
на столе гудел аппарат. Аппарат повторял слова, написанные
далеко по ту сторону Луны. Он выводил их черным карандашом,
в точности воспроизводя торопливые каракули Тома Вулфа,
нацарапанные за миллион миль отсюда. Насилу дождавшись,
чтобы на стол легла стопка бумажных листов, старик схватил
их и принялся читать, а Боултон и слуги стояли и слушали.
Он читал о Пространстве и Времени, и о полете, о большом
человеке в большом пути, о долгой полночи и о холоде
космоса, и о том, как изголодавшийся человек с жадностью
поглощает все это и требует еще и еще. Он читал, и каждое
слово полно было горения, и грома, и тайны.
Космос - как осень, писал Томас Вулф. И говорил о
пустынном мраке, об одиночестве, о том, как мал затерянный в
Космосе человек. Говорил о вечной, непроходящей осени. И
еще - о межпланетном корабле, о том, как пахнет металл и
какой он на ощупь, и о чувстве высокой судьбы, о неистовом
восторге, с каким наконец-то отрываешься от Земли,
оставляешь позади все земные задачи и печали и стремишься к
задаче куда более трудной, к печали куда более горькой. Да,
это были прекрасные страницы, и они говорили то, что
непременно надо было сказать о Вселенной и о человеке и о
его крохотных ракетах, затерянных в космосе.
Старик читал, пока не охрип, за ним читал Боултон, потом
остальные - до глубокой ночи, когда аппарат перестал писать
и все поняли, что Том уже в постели, там, в ракете, летящей
на Марс... наверно, он еще не спит, нет, еще долго он не
уснет, так и будет лежать без сна, словно мальчишка в канун
открытия цирка: ему все не верится, что уже воздвигнут
огромный, черный, весь в драгоценных каменьях балаган, и
представление начинается, и десять миллиардов сверкающих
акробатов качаются на туго натянутых проволоках, на незримых
трапециях Пространства.
- Ну вот! - выдохнул старик, бережно откладывая
последние страницы первой главы. - Что вы об этом скажете,
Боултон?
- Это хорошо.
- Черта с два хорошо! - заорал Филд. - Это великолепно!
Прочтите еще раз, сядьте и прочтите еще раз, черт вас
побери!
Так оно и шло, день за днем, по десять часов кряду. На
полу росла груда желтоватой исписанной бумаги - за неделю