"Рэй Брэдбери. Улыбающееся семейство" - читать интересную книгу автора

пальцев...
Грапина снова охватили воспоминания. Он вспомнил остаток того часа,
когда две недели назад он заставил их улыбаться...
Он взял нож, чтобы разрезать лежавшую на блюде курицу. Как обычно,
когда семейство собиралось вместе, все сидели с постными скучными рожами.
Если детям вздумалось улыбнуться, тетушка Роза давила их улыбки, как
мерзких клопов.
Тетушке Розе не нравилось, когда он держал локти на скатерти, когда
резал курицу. "Да и нож, - сказала она, - давно уже следовало бы
поточить".
Вспомнив об этом сейчас, он рассмеялся. А вот в тот вечер он
добросовестно и покорно поводил ножиком по точильному бруску и снова
принялся за курицу. Посмотрев на их напыщенные, тоскливые рожи, он замер и
вдруг поднял нож и презрительно заявил:
- Да почему же вы, черт побери, никогда не улыбнетесь?! Я заставлю
вас улыбаться!
Несколько раз он поднял нож, как волшебную палочку и - о, чудо - все
они заулыбались.


Тут он оборвал свои воспоминания, смял, скатал их в шарик, отшвырнул
в сторону. Затем резко поднялся, прошел через столовую на кухню и оттуда
спустился по лестнице в подвал. Там топилась большая печь, которая
обогревала дом. Грапин подбрасывал уголь в печь до тех пор, пока там не
забушевало чудовищное пламя.
Затем он поднялся обратно. нужно будет позвать кого-нибудь прибраться
в пустом доме - вытереть пыль, вытрясти занавески. Новые толстые восточные
ковры надежно обеспечивали тишину, которая так нужна ему целый месяц, а
может быть, и год. Он прижал руки к ушам. А что, если с приездом Алисы
Джейн в доме возникнет шум? Ну какой-нибудь шум, где-нибудь, в
каком-нибудь месте!
Он рассмеялся. Нет, это, конечно, шутка. Такой проблемы не возникнет.
Нечего бояться, что Алиса привезет с собой шум - это же просто абсурд!
Алиса Джейн даст ему земные радости, а не раздражающую бессонницу и
жизненные неудобства.
Он вернулся в столовую. Фигуры сидели все в тех же позах, и их
индифферентность по отношению к нему нельзя было назвать невежливостью.
Грапин посмотрел на них и пошел к себе в комнату, чтобы переодеться и
приготовиться к выдворению семейки. Расстегивая запонку на манжете, он
повернул голову.
Музыка.
Сначала он не придал этому значения. Потом он медленно поднял голову
к потолку, и лицо его побледнело. Наверху слышалась монотонная музыка, и
это вселяло в него ужас, как будто кто-то перебирал одну струну на арфе. И
в полной тишине, окутывавшей дом, эти слабые звуки были такими же
чудовищными, как сирена полицейской машины на улице.
Дверь распахнулась под его руками, как от взрыва. Ноги сами несли его
наверх, а перила винтовой лестницы, как длинные полированные змеи,
извивались в его цепких руках. Сначала он спотыкался от ярости, но потом
набрал скорость, и если бы перед ним внезапно выросла стена, он не